Песни все, что пела я, слетаются к маме…
Спит берёзка белая в морозном тумане…
Что тебе не спится, милая мама?
Что дрожат ресницы, милая мама?
Отвечает старая не словом, а вздохом:
Поросла тропа моя лишайником-мохом.
Уж давно я вижу: хмурятся ели,
Уж давно я слышу: плачут метели…
За холмами дальними горюют закаты.
Под холмами давними сыночки-солдаты.
Кружится над ними снежная замять,
Хрупкая, как иней, вечная память…
Ах, чудес не будет, ты не жди возвращенья,
Ах, судьба – не люди, не попросит прощенья…
Серою волчицей старость подкралась.
Только и осталось – снег да усталость…
Это не берёзка там, в заснеженном поле…
Это доля матери, плакучая доля…
Всё своих родимых ждёт – не дождётся…
Кто-то ей ответит, кто отзовётся?
The songs all that I sang, flock to her mother ...
Sleeps white birch in the frosty haze ...
What you can not sleep, my dear mother?
With trembling eyelashes, dear mother?
Responsible old not in word but sigh:
My path overgrown with lichen-moss.
Already for a long time I see: frown spruce
Already for a long time I hear crying a blizzard ...
For distant hills grieve sunsets.
Under long-standing hills son soldiers.
Hover over their snowy hush,
Fragile as frost, eternal memory ...
Ah, the wonders will not, you do not wait for a return,
Ah, the fate - not people who do not ask for forgiveness ...
Brimstone wolf old age crept up.
Only and left - snow so tired ...
This is not the birch there, in the snow-covered field ...
This proportion of mothers weeping share ...
All your darling waiting - not wait ...
Someone told her who will respond?
