Руки Полины, как забытая песня под упорной иглой.
Звуки ленивы и кружат, как пылинки, над ее головой.
Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажгет в них свет.
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет.
И все эти годы я слышу, как колышется грудь.
И от ее дыханья в окнах запотело стекло.
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь.
В ее хрустальной спальне постоянно, постоянно светло.
Я знаю тех, кто дождется, и тех, кто, не дождавшись, умрет.
Но и с теми и с другими одинаково скучно идти.
Я люблю тебя за то, что твое ожидание ждет
Того, что никогда не сможет произойти.
Пальцы Полины словно свечи в канделябрах ночей,
Слезы Полины превратились в бесконечный ручей,
В комнате Полины на пороге нерешительно мнется рассвет,
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет.
И все эти годы я слышу, как колышется грудь.
И от ее дыханья в окнах запотело стекло.
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь.
В ее хрустальной спальне постоянно, постоянно светло.
Hands Pauline as a forgotten song by hard needle.
Sounds lazy and circling like a speck of dust, over her head.
Sleepy eyes are waiting for the one who will come in and zazhget them light.
Morning Pauline continues hundred billion years.
And all these years I hear swaying breasts.
And her breath misted the glass in the windows.
And I do not mind that so endless my way.
In her bedroom crystal constantly, constantly light.
I know those who wait, and those who are not waiting to die.
But those and other equally boring to go.
I love you for what is your expectation of waiting
Togo, that can never happen.
Fingers Polina like candles in the candelabra nights
Tears Pauline turned into an endless stream,
The room is on the verge of Pauline hesitantly crumpled dawn
Morning Pauline continues hundred billion years.
And all these years I hear swaying breasts.
And her breath misted the glass in the windows.
And I do not mind that so endless my way.
In her bedroom crystal constantly, constantly light.
