Обнимают руки иссохшими пальцами пыльный туман.
Вдыхают лёгкие глотками смелыми вольный дурман.
Продают с магазинным блеском наскальные надписи предков.
Веселится стая бездомных собак - но крайне редко.
Глянец на мраморе. Скатерть искомкана. Хочется плакать...
Герою - почести. Тюрьма переполнена. Властвует слякоть...
Отпевают покойника и только по праздникам сыт крематорий:
Ублюдок-аптекарь с Россией-вдовой заключил мораторий.
Полоснули рубцом дарьмового свинца, - дождь смоет кровь.
Мечтают дамы вцепиться в глаза вальтов из ЦК,
А они подставляют бровь...
Припев:
А мы больше не фантики -
- мы склонны к новой романтике!
Официальная пресса - гигантская крыса: забыт кроткий нрав.
Разухабистый мэр: «Трезвенник-режиссёр оказался не прав!»
Как похмельный синдром у столичных воров, черпаю до дна
Пепел страшных костров, изувеченных снов, осквернённых крестов...
Припев.
The dusty fog hugs the hands with withered fingers.
They breathe in their lungs in sips of bold, free dope.
They sell rock inscriptions of ancestors with a shop-like glitter.
A pack of stray dogs is having fun - but very rarely.
Gloss on marble. The tablecloth is crumpled. I want to cry...
Honors to the hero. The prison is overcrowded. Slush reigns ...
The deceased is sung and only on holidays the crematorium is full:
The bastard pharmacist with the widow of Russia signed a moratorium.
Rubbed a scar of the dummy lead, - the rain will wash away the blood.
Ladies dream of clutching the eyes of the jacks from the Central Committee,
And they raise an eyebrow ...
Chorus:
And we are no longer candy wrappers -
- we are inclined towards new romance!
The official press is a giant rat: the meek disposition is forgotten.
Swanky Mayor: "The teetotaler director was wrong!"
Like a hangover from metropolitan thieves, I scoop to the bottom
Ashes of terrible fires, mutilated dreams, desecrated crosses ...
Chorus.
