Текст песни На черте 19 - просто здесь всё

Это время тогда
называла я Счастье.
Я дружила с девчонкой по имени Настя,
было больше счастливых моментов, чем терок,
а дневник был коллекцией красных пятерок.
У меня была очень короткая стрижка,
и физручка меня называла мальчишкой,
Я любила конфеты, что маме носили
пациенты, что вылечиться бессильны,
и тогда уже шла будто против системы -
из конструктора строила все не по схемам,
и цветные отделывала рефераты,
мне казалось, что все мне вокруг были рады.
Я тогда еще не целовалась с парнями,
любовалась у моря чужими огнями,
не пила, не курила, не употребляла
и не красила губ вызывающе-алым.
Я собой представляла ничтожную малость
и еще ничего,
никого не боялась.

А потом началась вереница скитаний.
Я сдружилась с девчонкой по имени.. Таня,
и она, задыхаясь, говорила мне в трубку
про крученье в сердечной своей мясорубке,
и она мне рассказывала в экстазе
о своем фееричном шальном первом разе,
и о мальчике этом по имени Гриша.
Я покрасилась в более дьявольский рыжий,
стала больше болтливой и меньше молчащей,
реже дома бывала, гулять стала чаще.
Эскалаторами целовалась с парнями,
любовалась неоновыми огнями,
запила, закурила, заупотребляла
выражений обсценных. Пишите: пропала.
Я собой представляла ничтожную малость
и отчаянно, громко и пьяно
влюблялась.

Но ветра возвратили слетевшую крышу.
День рожденья мое променяла на Гришу
закадычная Таня, замужняя Настя
рисовала свое представление счастья,
парни, с кем целовалась - нашли постоянных,
и таких же, наверное, рыжих и пьяных,
но грудастей и знающих суть Камасутры,
я тогда не хотела делить с ними утро.
Дневники поменялись на ветер в портфеле,
я убила в стихах где-то сотню Офелий
и простила прошедшим их выходки, вроде -
в этом жизни стремительном круговороте
потеряла влюбленности, первые дружбы -
что сродни ампутации, так было нужно.
Скоро двадцать. Я снова любуюсь огнями
маяков и врастаю в кого-то корнями,
и собой представляю чуть меньшую малость
от себя, от которой
лишь имя осталось.

Мне когда-то исполнится тридцать и сорок,
будут платья, карьера, семейные ссоры,
неудачи в любви и служебных романов
больше, чем в камуфляжной жилетке карманов,
пятьдесят, шестьдесят, кто подарит мне больше?
Может быть, я осяду в какой-нибудь Польше
и начну в огороде играть в "вырви травку",
полюблю вечерами зачитывать Кафку,
и плеваться в борщи надоевшему мужу,
если он мне окажется вовсе не нужен,
не сумевши вплестись в мой богемный орнамент.
В крематории снов любоваться огнями
буду пристально, так чтоб разъело глаза мне.
Я боюсь провалить отношений экзамен
с теми, кто мне сейчас ближе братьев по крови,
даже если кого-то убьют, я прикрою...
Я боюсь. Я дрожу на черте "девятнадцать"
перед тем, что придется в кого-то влюбляться,
я уже полюбила, зачем мне кого-то,
я уже подружилась, не надо до рвоты
доводить перспективой оборванных связей.
Облаками по небу, арабскою вязью
подтверждается факт, что ничтожная малость
неразумной дурехи
со мною осталась.

Стефания Данилова

This time then
I called Happiness.
I was friends with a girl named Nastya,
there were more happy moments than graters,
and the diary was a collection of red fives.
I had a very short haircut,
and the physical handler called me a boy
I loved the sweets my mom wore
patients who are cured are powerless,
and then it was already going against the system -
from the designer I built everything not according to the schemes,
and colored trimmed essays,
It seemed to me that everyone around me was happy.
I hadn’t kissed guys yet
I admired the lights of others by the sea
did not drink, did not smoke, did not drink
and didn’t color lips defiantly scarlet.
I was an insignificant little
and nothing else
I was not afraid of anyone.

And then a string of wanderings began.
I became friends with a girl named .. Tanya,
and she, panting, spoke into my phone
about torsion in my heart’s meat grinder,
and she told me in ecstasy
about his enchanting crazy first time,
and about this boy named Grisha.
I dyed a more diabolical redhead
became more talkative and less silent,
I’ve been less often at home;
Kissing guys with escalators
admired the neon lights
washed down, lit a cigarette, consumed
obscene expressions. Write: gone.
I was an insignificant little
and desperately, loud and drunk
fell in love.

But the winds brought back the fallen roof.
I exchanged my birthday for Grisha
bosom Tanya, married Nastya
I painted my idea of ​​happiness
the guys with whom they kissed found permanent,
and probably the same red and drunk,
but busty and knowing the essence of the Kama Sutra,
I didn’t want to share the morning with them.
The diaries have changed in the wind in my briefcase
I killed in a verse about a hundred Ophelia
and forgave past their tricks, like -
in this life swirling cycle
lost love, first friendships -
which is akin to amputation, so it was necessary.
Twenty soon. I admire the lights again
lighthouses and grow into someone rooted
and represent a little less
from myself from which
only the name is left.

I'll be thirty and forty someday
there will be dresses, a career, family quarrels,
failure in love and office romance
more than in camouflage vest pockets,
fifty, sixty, who will give me more?
Maybe I'll settle in some kind of Poland
and I’ll start in the garden to play “tear the grass”,
I’ll love to read Kafka in the evenings,
and spit in borscht to a bored husband,
if I don’t need him at all,
failing to weave into my bohemian ornament.
In the crematorium of dreams, admire the lights
I will be steadfast, so that my eyes are corroded.
I'm afraid to fail the relationship exam
with those who are closer to my blood brothers now,
even if someone is killed, I’ll cover ...
I'm afraid. I'm trembling on the nineteen
before you have to fall in love with someone,
I already fell in love, why do I need someone
I have already made friends, do not vomit
bring the prospect of dangling ties.
Clouds in the sky, arab script
confirmed the fact that a negligible
foolish fool
stayed with me.

Stefania Danilova