Мы рождены в грехе и беззаконьи
От разных легкомысленных отцов,
И наша мать под гулом колокольным
Не шла из храма с новеньким кольцом:
В тяжёлых схватках билась и кричала,
И липли пряди к мокрому челу…
А после — новоро́жденных швыряла
В тряпьё на сером выбитом полу.
Она по дому редко хлопотала,
Хотя металась вечно в суете…
И ложка-то в борще порой стояла,
Но им кормили псов, а не детей.
И мы росли голодными щенками,
И ни роптать, ни плакать не моги.
Кого-то без вины — да тумаками,
Кому-то без заслуг — да пироги.
И не-любовь, и не-забота стыли
В её остановившихся глазах…
И страшновато щурились святые
На выцветших постылых образах…
И выросло помойное отродье
Из мелюзги, отхныкавшей своё.
Она, хрипя и кашляя, отходит.
А мы — стоим и смотрим на неё.
We are born in sin and lawlessness
From different frivolous fathers,
And our mother is under the hum of bell tower
Did not go from the temple with a new ring:
In heavy fights beat and screamed
And lips strands to wet brow ...
And after - newborn woven
In a rag in a gray knocked floor.
She rarely slapped around
Although rushing forever in fuss ...
And the spoon was sometimes standing,
But they were fed pieces, not children.
And we grew hungry puppies,
And neither to raw nor cry not a mog.
Someone without guilt - yes cumas
Someone without merit - yes pies.
And non-love, and not care
In her stood eyes ...
And terrible sainted
On the faded caught images ...
And grown pasta
From the Melongi, who has taken away from his own.
She, wheezing and coughing, moves away.
And we are standing and looking at it.
