Владимир Маяковский "А Всё-Таки"
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.
Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.
Vladimir Mayakovsky "And All-Taki"
The street failed like a syphilitic nose.
The river is voluptuous, flowing in drool.
Throwing the laundry to the last leaf,
the gardens collapsed in June.
I went to the square
scorched quarter
put on his head like a red wig.
People are scared - from my mouth
stirring the feet of an uninvited scream.
But they won’t condemn me, but they won’t bother me,
like a prophet, flowers will cover my trace.
All of these, failed noses, know:
I am your poet.
As a restaurant, I am afraid of your final judgment!
Me alone through burning buildings
prostitutes, like a shrine, will carry on their hands
and they will show God in their defense.
And God will cry over my book!
Not words — convulsions clumping together;
and run through the sky with my poems under my arm
and will suffocate to read them to his friends.
