И черны очертания глаз
у пустой колонки с водой,
что, будучи светом в тени моих солнц,
держала лицо верхом вверх, низом вниз.
И то, что было глазами,
осталось пятном на стекле,
и размазалось острым листом
по коже стекла, как по маслу.
И ушли мои уши,
остались одни очертанья
и дыры в башке, из которых мозги
по ночам вытекают, как фарш.
Очертанья лица
смешались в грубый цветок,
вместо носа постыдный обрубок,
хвой и лишай вместо грубых волос.
Мои руки устали
и снова, пытавшись взлететь,
камнем вниз обрушили надежды,
которые были, быть может.
А ноги, ноги мои,
словно вёсла у лодки, стоявшей
всю вечность у речки,
прогнили насквозь.
И видно, что жизнь,
не прошедшая зря,
проехала мимо своей остановки
и рванула в депо.
And black outlines of the eyes
a blank column with water ,
that being a light in the shadow of my suns
held face up top , bottom down .
And what was his eyes ,
left a stain on the glass,
and smeared sharp leaf
bumps glass like clockwork.
And left my ears ,
left alone the outlines
and a hole in the head, of which the brain
at night follow as stuffing.
Contours face
mixed into a rough flower,
instead of a nose shameful stump
coniferous and shingles instead of coarse hair .
My hands are tired
and again, tried to fly ,
stone rained down expectations
which were , perhaps .
My feet , my feet ,
like the oars of the boat, standing
all eternity by the river ,
rotten to the core .
And it is clear that life ,
not passed in vain,
drove past his stop
and tore at the depot.
