Я не знаю, в кого я больше вышел,
Но выживал во мне кто-то другой.
Никогда не бывал выше крыши,
Но, позвольте заметить, бывал под землей.
Моя темная серость не превышает трех баллов,
Вода для меня всегда будет водой.
Из двоеточий и рифм в меня капет сухость,
Гулким эхом слоняясь.
Я пустой.
И как тут ни крути, а поздно -
Все задраил люки.
И что ни говори - а этак минет сотню лет,
И Хармса с Даниилом сочтут за глюки,
А летопись времен сочтут за пламенный привет.
Но, знаешь, в темных углах не меньше были, чем пыли,
Ты смеешься, ты уходишь,
Ну так постой же ты, постой.
Мне веселее твоего, мне несказанно рады
Все те, кто на плаву со мной.
Я пустой.
Если б эти стены вдруг смогли заговорить,
То, общаясь со мной, они бы только мычали,
Знаю, о чем они хотели б спросить,
Но все годы, что есть, то и дело молчали,
То ли просто с присущим вертикальным печали,
То ли просто с тоски, что так долог их простой,
Уж больно страшно одиноко ночевать в этом доме.
Словом, нечего сказать.
Я пустой.
I do not know to whom I came out more ,
But survived in me by someone else.
Never been above the roof,
But let me tell you , there are underground.
My dark grayness of no more than three points ,
Water for me will always be water.
Of colons and talk to me Capet dryness,
Echoing loitering .
I am empty.
And here anyway, and later -
All batten down the hatches .
And whatever you say - that way and blow a hundred years ,
And with Daniil Kharms consider for bugs ,
A chronicle of the times counted a heartfelt greetings .
But, you know , in the dark corners were not less than the dust
You laugh , you go,
Well, did you wait , wait.
I better thy me very happy
All those who are with me afloat .
I am empty.
If these walls could suddenly speak,
Is communicating with me , they would only mooing ,
Know what they wanted to ask b ,
But all the years I have , and then silence ,
Or simply with the inherent vertical sadness
Or simply out of boredom , so long that their simple ,
Painfully lonely scared to sleep in this house.
In short, nothing to say.
I am empty.