Текст песни Некрасов - Кому на Руси жить хорошо - Глава 4. Доброе время - добрые песни

4. ДОБРОЕ ВРЕМЯ - ДОБРЫЕ ПЕСНИ

В замену спичей с песнями,
В подспорье речи с дракою
Пир только к утру кончился,
Великий пир!.. Расходится
Народ. Уснув, осталися
Под ивой наши странники,
И тут же спал Ионушка,
Смиренный богомол.
Качаясь, Савва с Гришею
Вели домой родителя
И пели; в чистом воздухе
Над Волгой, как набатные,
Согласные и сильные
Гремели голоса:

Доля народа,
Счастье его,
Свет и свобода
Прежде всего!

Мы же немного
Просим у бога:
Честное дело
Делать умело
Силы нам дай!

Жизнь трудовая -
Другу прямая
К сердцу дорога,
Прочь от порога,
Трус и лентяй!
То ли не рай?

Доля народа,
Счастье его,
Свет и свобода
Прежде всего!

--------

Беднее захудалого
Последнего крестьянина
Жил Трифон. Две коморочки:
Одна с дымящей печкою,
Другая в сажень - летняя,
И вся тут недолга;
Коровы нет, лошадки нет,
Была собака Зудушка,
Был кот - и те ушли.

Спать уложив родителя,
Взялся за книгу Саввушка,
А Грише не сиделося,
Ушел в поля, в луга.

У Гриши - кость широкая,
Но сильно исхудалое
Лицо - их недокармливал
Хапуга-эконом.
Григорий в семинарии
В час ночи просыпается
И уж потом до солнышка
Не спит - ждет жадно ситника,
Который выдавался им
Со сбитнем по утрам.
Как ни бедна вахлачина,
Они в ней отъедалися.
Спасибо Власу-крестному
И прочим мужикам!
Платили им молодчики,
По мере сил, работою,
По их делишкам хлопоты
Справляли в городу.

Дьячок хвалился детками,
А чем они питаются -
И думать позабыл.
Он сам был вечно голоден,
Весь тратился на поиски,
Где выпить, где поесть.
И был он нрава легкого,
А будь иного, вряд ли бы
И дожил до седин.
Его хозяйка Домнушка
Была куда заботлива,
Зато и долговечности
Бог не дал ей. Покойница
Всю жизнь о соли думала:
Нет хлеба - у кого-нибудь
Попросит, а за соль
Дать надо деньги чистые,
А их по всей вахлачине,
Сгоняемой на барщину,
Не густо! Благо - хлебушком
Вахлак делился с Домною.
Давно в земле истлели бы
Ее родные деточки,
Не будь рука вахлацкая
Щедра, чем бог послал.

Батрачка безответная
На каждого, кто чем-нибудь
Помог ей в черный день,
Всю жизнь о соли думала,
О соли пела Домнушка -
Стирала ли, косила ли,
Баюкала ли Гришеньку,
Любимого сынка.
Как сжалось сердце мальчика,
Когда крестьянки вспомнили
И спели песню Домнину
(Прозвал ее "Соленою"
Находчивый вахлак).

СОЛЕНАЯ

Никто как бог!
Не ест, не пьет
Меньшой сынок,
Гляди - умрет!

Дала кусок,
Дала другой -
Не ест, кричит:
"Посыпь сольцой!"

А соли нет,
Хоть бы щепоть!
"Посыпь мукой",-
Шепнул господь.

Раз-два куснул,
Скривил роток.
"Соли еще!"-
Кричит сынок.

Опять мукой...
А на кусок
Слеза рекой!
Поел сынок!

Хвалилась мать -
Сынка спасла...
Знать, солона
Слеза была!..

Запомнил Гриша песенку
И голосом молитвенным
Тихонько в семинарии,
Где было темно, холодно,
Угрюмо, строго, голодно,
Певал - тужил о матушке
И обо всей вахлачине,
Кормилице своей.
И скоро в сердце мальчика
С любовью к бедной матери
Любовь ко всей вахлачине
Слилась,- и лет пятнадцати
Григорий твердо знал уже,
Что будет жить для счастия
Убогого и темного
Родного уголка.

Довольно демон ярости
Летал с мечом карающим
Над русскою землей.
Довольно рабство тяжкое
Одни пути лукавые
Открытыми, влекущими
Держало на Руси!
Над Русью отживающей
Иная песня слышится:
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею, души сильные
Зовет на честный путь.

Средь мира дольнего
Для сердца вольного
Есть два пути.

Взвесь силу гордую,
Взвесь волю твердую,-
Каким идти?

Одна просторная
Дорога - торная,
Страстей раба,

По ней громадная,
К соблазну жадная
Идет толпа.

О жизни искренней,
О цели выспренней
Там мысль смешна.

Кипит там вечная,
Бесчеловечная
Вражда-война

За блага бренные.
Там души пленные
Полны греха.

На вид блестящая,
Там жизнь мертвящая
К добру глуха.

Другая - тесная
Дорога, честная,
По ней идут

Лишь души сильные,
Любвеобильные,
На бой, на труд.

За обойденного,
За угнетенного -
По их стопам

Иди к униженным,
Иди к обиженным -
Будь первый там!
---
И ангел милосердия
Недаром песнь призывную
Поет над русским юношей,-
Немало Русь уж выслала
Сынов своих, отмеченных
Печатью дара божьего,
На честные пути,
Немало их оплакала
(Пока звездой падучею
Проносятся они!).
Как ни темна вахлачина,
Как ни забита барщиной
И рабством - и она,
Благословясь, поставила
В Григорье Добросклонове
Такого посланца.
Ему судьба готовила
Путь славный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь.
---
Светило солнце ласково,
Дышало утро раннее
Прохладой, ароматами
Косимых всюду трав...

Григорий шел задумчиво
Сперва большой дорогою
(Старинная: с высокими
Курчавыми березами,
Прямая, как стрела).
Ему то было весело,
То грустно. Возбужденная
Вахлацкою пирушкою,
В нем сильно мысль работала
И в песне излилась:

"В минуты унынья, о родина-мать!
Я мыслью вперед улетаю.
Еще суждено тебе много страдать,
Но ты не погибнешь, я знаю.

Был гуще невежества мрак над тобой,
Удушливей сон непробудный,
Была ты глубоко несчастной страной,
Подавленной, рабски бессудной.

Давно ли народ твой игрушкой служил
Позорным страстям господина?
Потомок татар, как коня, выводил
На рынок раба-славянина,

И русскую деву влекли на позор,
Свирепствовал бич без боязни,
И уж

4. GOOD TIME - GOOD SONGS

Instead of speeches with songs
Supporting speech with a fight
The feast only ended in the morning,
Great feast! .. Disperses
People. Falling asleep, stayed
Our pilgrims under the willow
And then Ionushka slept,
The humble mantis.
Swinging, Savva with Grisha
Take a parent home
And they sang; in clean air
Over the Volga, like alarm bells,
Consonants and strong
Voices thundered:

Share of the people
His happiness
Light and freedom
Primarily!

We are a little
We ask God:
Honest business
Do skillfully
Give us strength!

Working life -
Straight to friend
The road to the heart
Away from the threshold
Coward and lazy!
Isn't it heaven?

Share of the people
His happiness
Light and freedom
Primarily!

--------

Poorer than seedy
The last peasant
Lived Tryphon. Two little lumps:
One with a smoking stove
Another fathom - summer,
And all this is short-lived;
There is no cow, no horse,
There was a dog Zudushka,
There was a cat - and they left.

Sleep with a parent,
I took up the book of Savvushka,
And Grisha could not sit,
He went into the fields, into the meadows.

Grisha has a wide bone,
But very emaciated
Face - undernourished them
Grabber-economy.
Gregory in the seminary
Wakes up at one in the morning
And only then until the sun
Doesn't sleep - waits greedily
Which was issued to them
With a shot in the morning.
No matter how poor Vakhlachina is,
They ate in it.
Thanks to Vlas-godfather
And other men!
The thugs paid them
As much as possible, work,
According to their deeds, chores
Celebrated in the city.

The sexton boasted of his children,
And what do they eat -
And forgot to think.
He himself was always hungry
All wasted on searches
Where to drink, where to eat.
And he had a light temper,
And if it were otherwise, it would hardly be
And he lived to be gray.
His mistress Domnushka
I was much caring
But also durability
God didn't give her. Deceased
All my life I thought about salt:
No bread - anyone
Ask, and for salt
You need to give clean money,
And they are all over the Vakhlachina,
Driven to corvee
Not much! Benefit - bread
Vahlak shared with Domna.
Long ago in the ground would decay
Her dear children,
Don't be a wahlak hand
Generous than God sent.

Unrequited old lady
For everyone who is something
Helped her on a rainy day
All my life I thought about salt
Domnushka sang about salt -
Was it washed or mowed,
Did she cradle Grishenka,
Beloved son.
How the boy's heart sank
When the peasant women remembered
And they sang a song to Domnin
(He called her "Salt"
Resourceful wahlak).

SALT

Nobody like a god!
Doesn't eat, doesn't drink
Little son,
Look - it will die!

Gave a piece
Gave another -
Doesn't eat, shouts:
"Sprinkle with salt!"

And there is no salt,
At least a pinch!
"Sprinkle with flour" -
The Lord whispered.

I bit it once or twice
He twisted his mouth.
"More salt!"
Sonny shouts.

Flour again ...
And for a piece
A tear like a river!
Sonny ate!

Mother boasted -
I saved my son ...
Know solona
There was a tear! ..

Grisha remembered a song
And in a prayer voice
Quietly in the seminary
Where it was dark, cold
Gloomy, stern, hungry,
Singing - grieving for mother
And about the whole Vakhlachina,
To her nurse.
And soon in the heart of a boy
With love for poor mother
Love for all Vakhlachina
Merged - and fifteen years
Gregory already knew for sure
What will live for happiness
Wretched and dark
A native corner.

Pretty demon of rage
Flying with a punishing sword
Over the Russian land.
Pretty heavy slavery
Some are evil ways
Open, enticing
Kept in Russia!
Over dying Rus
Another song is heard:
That is the angel of mercy
Flying invisibly
Above her, strong souls
Calls for an honest path.

In the midst of the world
For a free heart
There are two ways.

Weigh the proud strength
A suspension of solid will, -
Which way to go?

One spacious
The road is torn
The passion of a slave

It is huge
To temptation greedy
There is a crowd.

About sincere life
About a lofty goal
The thought is ridiculous there.

Eternal boils there,
Inhuman
Enmity-war

For perishable goods.
There are captive souls
Full of sin.

Looks shiny
Life is deadening there
Good deaf.

The other is tight
Road, honest
They walk along it

Only strong souls
Loving,
For battle, for work.

For the bypassed
For the oppressed -
In their footsteps

Go to the humiliated
Go to the offended -
Be the first there!
---
And the angel of mercy
No wonder the recruiting song
Sings over the Russian youth, -
Russia has already sent a lot
His sons, marked
The seal of the gift of God
On honest paths
I mourned many of them
(While the star falls
They are sweeping!).
No matter how dark Vakhlachina is,
No matter how crowded with corvee
And slavery - and she,
Blessing, set
In Grigorie Dobrosklonov
Such a messenger.
Fate prepared for him
Glorious path, loud name
People's defender,
Consumption and Siberia.
---
The sun was shining tenderly
The early morning breathed
Cool, aromas
Grass mown everywhere ...

Gregory walked thoughtfully
First on the big road
(Vintage: high
Curly birches
Straight like an arrow).
It was fun for him
It's sad. Excited
Vakhlak revel,
The thought worked strongly in him
And poured out in the song:

"In moments of despondency, oh motherland!
I fly away with a thought.
You are still destined to suffer a lot
But you won't die, I know.

The darkness over you was thicker than ignorance,
The deepest sleep is stifling,
You were a deeply unhappy country
Suppressed, slavishly free from judgment.

How long have people served as your toy
To the shameful passions of the master?
The descendant of the Tatars, like a horse, brought
To the market of a slave slave,

And the Russian maiden was attracted to shame,
The scourge raged without fear,
And so