У нее несколько лиц и несколько разных тел -
на любой вкус, под любой стиль.
Длинный список имен, тех кто ее хотел
и зияющая пустота среди тех, кто ее любил.
Утром она курит и ждет, но никто не придет -
и «будьте прокляты все вы».
Она всех прогнала — она бы выпрыгнула
с круизного лайнера в Сену.
А в уголка ее глаз старость.
Она тает как снег, улыбаясь во сне.
И, может, что-то еще осталось -
она нравится мне.
Она была бы святой, была бы хозяйкой борделя -
«Чего вам угодно, мсье» и «Дай им, Господи, сил».
Длинный список имен тех, кто ее хотел
и зияющая пустота среди тех, кто ее простил.
Платье. Ее платье алее,
чем выстрел и крик на темных аллеях.
Плавно. Так плавно плавятся плечи -
она плачет. Ей легче.
А в уголка ее глаз старость.
Она тает как снег, улыбаясь во сне.
И, может, что-то еще осталось -
она нравится мне.
She has several faces and several different bodies -
for every taste, for every style.
A long list of names of those who wanted her
and a gaping void among those who loved her.
In the morning she smokes and waits, but no one will come -
and "be damned all of you."
She drove everyone away - she would have jumped out
from a cruise ship to Seine.
And in the corner of her eye is old age.
It melts like snow, smiling in a dream.
And maybe something else remains -
I like her.
She would be a saint, would be the mistress of a brothel -
"What do you want, monsieur" and "Give them, Lord, strength."
A long list of names of those who wanted her
and a gaping void among those who forgave her.
Dress. Her dress is alley
than a shot and a scream in the dark alleys.
Smoothly. So the shoulders melt smoothly -
she is crying. It’s easier for her.
And in the corner of her eye is old age.
It melts like snow, smiling in a dream.
And maybe something else remains -
I like her.
