Мы никогда не умели выковыривать звезды из мглы.
Вот и спели не то, что хотели, а то, что смогли.
Мы были, возможно, излишне милы,
И белые тряпки нам стали малы,
На стёршихся грифах застыли потёки смолы.
Гляди, моя радость, застыли потёки смолы.
Ах, Муза моя, ты пропала, как пудра в снегу.
Проклятые рифмы распались на скрежет и гул.
Искать их трудней, чем иголку в стогу,
Особенно если искать на бегу,
А я-то бегу еще как — и притом ни гу-гу.
Беги, моя радость, беги, только, чур, ни гу-гу.
Мажорный кокейн победил алкогольный минор.
Какие-то звери с баянами вышли из нор.
А я все таскаюсь в полночный дозор,
Хоть этот дозор превратился в позор.
Мне кажется, папина тень покинула Эльсинор.
Увы, моя радость, она покинула Эльсинор…
Вчерашние гимны теперь как частушки звучат.
Веселые зайцы пожрали печальных волчат.
Когда я вдыхаю сегодняшний чад
Или, скажем, читаю наш собственный чат,
Я понимаю прекрасно: куда как достойней молчать.
А что ты хотел, моя радость? Пора помолчать.
We never knew how to choose the stars from MGLL.
That was singing not what they wanted, but what was able to.
We were probably overlooking
And white rags were small to us,
Through the sached griffs froze the pitches of the resin.
Look, my joy, froze the pitches of the resin.
Oh, my muse, you disappeared like powder in the snow.
Cursed rhymes broke up on the gnash and hum.
Look for them difficult than needle in stack
Especially if you look for a run,
And I run still as - and with no gu-gu.
Run, my joy, run, only, chur, nor a gu-gu.
Major Cochin won alcoholic minor.
Some beasts with the bayans came out of the holes.
And I am still in the midnight watch,
Although this watch turned into a shame.
It seems to me, Papane shadow left Elsinor.
Alas, my joy, she left Elsinor ...
Yesterday's hymns are now as chastushki sound.
Merry hares filled sadly wagins.
When I inhale today's Chad
Or, let's say, I read our own chat,
I understand perfectly: where as worth it is to be silent.
And what did you want, my joy? It's time to silence.
