Лишь только погаснут последние окна
И в арку последний прохожий пройдёт,
Под круглой решёткою пыльные стёкла
Кроваво осветят ступеней пролёт,
Тихо мигнёт точкою блёклой
Вверху самолёт.
Изо всех углов шелест крыльев тусклых:
Бабочек рой
Гонит к огню
Чёрный январь.
Кожею скрипя, залепляют густо
Пыльный ночной
Красный фонарь,
Красный фонарь.
Ладони трещат, к стеклу пригорая,
И крылья в огне сгорают за миг.
Чернеют тела, в огне умирая,
И новые сверху садятся на них.
Лишь тихо звенит
Во мраке сарая
Несмолкающий крик.
Крыльями хрустя под решёткой ржавой,
Тлеет, шипя,
На красном стекле
Чёрная гарь.
Спит холодный дом, лишь огнём кровавым
Смотрится в ночь
Красный фонарь,
Красный фонарь.
As soon as the last windows go out
And the last passer-by will pass through the arch,
Dusty glass under the round grill
They will bloody light the flight of steps,
Will quietly blink with a faded point
Above the plane.
From all angles the rustle of dim wings:
Swarm of butterflies
Drives to the fire
Black January.
Skin creaking, close up densely
Dusty night
Red light,
Red light.
The palms are cracking, burning to the glass,
And the wings burn in the fire in an instant.
Bodies turn black, dying in fire,
And new ones sit on top of them.
Only quietly rings
In the gloom of the barn
Incessant scream.
Crunching wings under a rusty grill,
Smolders, hissing,
On red glass
Black fumes.
A cold house sleeps, only with bloody fire
Looks into the night
Red light,
Red light.
