Самое трудно начать, а мне походу было продолжить,
Забыл ее глаза, но еще возможно заложник.
А на листах о том, что было, да давно забыто, (вроде)
Там я тебя любил, а ты не придавала виду.
Сколько еще торчать за стенами бетонных подъездах?
Как совершать поступки, ведь я по-прежнему бездарь.
Так никто и не поймет умело сути скрытой,
В этих конченых местах, выходим из своей орбиты.
Без перебора добра, без перебоя стуков сердца,
Воспоминания чувств или дрожь от жженных специй.
Мы так и не смогли с тобою в танце белом спеться,
Те, истории закончены и не дают согреться.
Как в груди моей отрава - усилитель боли,
И с каждым искаженным вдохом, не вижу я выход.
И с каждым выдохом - выхлопом утихали споры,
В сознании...легкие пусты как и с тобой разговоры .
И то бессмысленно, что мной тебе было написано,
Этой ночью в личку, в общем-то даже привычно.
Глупо, дурак, завязывай уж с этой правдой Бро,
Ведь зарекался больше не вступать на эти грабли.
The hardest thing to start, but I had to continue the campaign,
Forgot her eyes, but still possibly a hostage.
And on the sheets about what was, but long forgotten, (like)
There I loved you, but you didn't show it.
How much more to hang around the walls of concrete porches?
How to do things, because I am still a mediocrity.
So no one will skillfully understand the essence of the hidden,
In these dead ends, we leave our orbit.
Without going over the good, without interrupting the beating of the heart,
Memories of feelings or tremors from burnt spices.
We could not sing with you in a white dance,
Those stories are finished and don't let you warm up.
Like poison in my chest - an intensifier of pain,
And with every distorted breath, I don't see the way out.
And with each exhalation, the arguments subsided,
In consciousness ... the lungs are empty, as are conversations with you.
And it makes no sense what I wrote to you,
This night in a personal, in general, even familiar.
Stupid, fool, tie up with this truth Bro,
After all, he swore not to step on this rake anymore.
