16.
Этот день ворвался грубо
в мир моих дурных стихов.
Так целуют нагло в губы
в темноте своих дворов
пацаны с заводов местных
разукрашенных подруг.
И пока мне неизвестно,
как порвать порочный круг.
Так солдат берет насильно
(о, проклятый оккупант!)
девушку, и хлещет ливень,
тень отбрасывает танк,
и солдат хрипит собакой,
девушка в слезах молчит.
Так бессмысленная драка
кровью пачкает гранит
Петербурга… Этот вечер
нагоняет ужас лет.
А в машине первый встречный
обнажает пистолет –
и водитель пожалеет,
что тогда притормозил.
Небо по утру синеет
над страной церквей, могил,
пешеходных переходов.
На термометре к нулю
ртуть стремится. Я погоду
никакую не люблю –
это все обман, фальшивка.
Осознал, бредя за ней.
Слева, справа, сзади вспышка –
наступил час фонарей.
Поднимаюсь по ступеням –
скоро брошусь к ней в постель.
Только ей теперь и верю,
пусть за окнами метель
надрывается… И трубы
вторят гулу городов.
Этот день ворвался грубо
в мир моих дурных стихов.
16.
This day burst roughly
In the world of my bad poems.
So kissing brazen on the lips
in the darkness of their yards
boys from local plants
Dakeda girlfriends.
And while I do not know
How to break the vicious circle.
So the soldier takes forcibly
(Oh, damned occupant!)
girl and shower harvested
Shadow discards the tank,
And the soldier scrolls a dog,
The girl in tears is silent.
So meaningless fight
Blood dock granite
Petersburg ... this evening
Cats the horror of years.
And in the car the first counter
Strips a gun -
And the driver will regret
What then slowed down.
Sky in the morning blue
above the country churches, graves,
Pedestrian crossings.
On the thermometer to zero
Mercury seeks. I'm weather
I do not like any -
This is all deception, fake.
Realized, Radia for her.
On the left, right, behind the outbreak -
There was an hour of lanterns.
Rising in steps -
Soon I will quit her bed.
Only she now I believe
Let be a blizzard
dies ... and pipes
Immain the hum of cities.
This day burst roughly
In the world of my bad poems.
