Тревожный обломок старинных потёмок,
Дитя позабытых народом царей,
С мерцанием взора на зыби Босфора
Следит беззаботный полёт кораблей.
Прекрасны и грубы влекущие губы
И странно-красивый изогнутый нос,
Но взоры унылы, как холод могилы,
И страшен разбросанный сумрак волос.
У ног её рыцарь надменный, как птица,
Как серый орёл пиренейских снегов.
Он отдал сраженья за стон наслажденья,
За женский, доступный для многих альков.
Напрасно гремели о нём менестрели,
Его отличали в боях короли —
Он смотрит, безмолвный, как знойные волны,
Дрожа, увлекают его корабли.
И долго он будет ласкать эти груди
И взором ловить ускользающий взор,
А утром, спокойный, красивый и стройный,
Он голову склонит под меткий топор.
И снова в апреле заплачут свирели,
Среди облаков закричат журавли,
И в сад кипарисов от западных мысов
За сладким позором придут корабли.
И снова царица замрёт, как блудница,
Дразнящее тело своё обнажив.
Лишь будет печальней, дрожа в своей спальне:
В душе её мёртвый останется жив.
Так сердце Комнены не знает измены,
Но знает безумную жажду игры
И тёмные муки томительной скуки,
Сковавшей забытые смертью миры.
An alarming fragment of old darkness
A child of the kings forgotten by the people,
With a blink of an eye on the swollen Bosporus
Watching the carefree flight of ships.
Fine and rough lips attracting
And a strangely beautiful curved nose
But the eyes are dull, like the cold of a grave,
And the scattered gloom of hair is terrible.
At her feet a knight haughty, like a bird,
Like a gray eagle of the Pyrenees snows.
He gave the battle for a groan of pleasure
For women, available to many alcoves.
Minstrel thundered in vain
He was distinguished in battle by kings -
He stares, speechless, like sultry waves,
Trembling, carry his ships.
And for a long time he will caress these breasts
And gaze to catch the elusive gaze
And in the morning, calm, beautiful and slender,
He will bow his head under the well-aimed ax.
And again in April they will cry the flute
Cranes scream among the clouds
And into the cypress garden from the western capes
For sweet shame, ships will come.
And again the queen will freeze like a harlot
Tearing his body naked.
It will only be sadder, trembling in his bedroom:
In her soul, her dead will remain alive.
So the heart of the Room knows no betrayal
But knows the craving for the game
And the dark torment of tormenting boredom
Forged worlds forgotten by death.
