В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений,
Давным-давно рассыпались вы в прах,
Как ветки облетевшие сирени.
Вы в той стране, где нет готовых форм,
Где всё разъято, смешано, разбито,
Где вместо неба - лишь могильный холм
И неподвижна лунная орбита.
Там на ином, невнятном языке
Поёт синклит беззвучных насекомых,
Там с маленьким фонариком в руке
Жук-человек приветствует знакомых.
Спокойно ль вам, товарищи мои?
Легко ли вам? И всё ли вы забыли?
Теперь вам братья - корни, муравьи,
Травинки, вздохи, столбики из пыли.
Теперь вам сестры - цветики гвоздик,
Соски сирени, щепочки, цыплята...
И уж не в силах вспомнить ваш язык
Там наверху оставленного брата.
Ему ещё не место в тех краях,
Где вы исчезли, лёгкие, как тени,
В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений.
1952
In wide hats, long jackets,
With notebooks of his poems,
Once upon a time you crumbled to dust
Like branches flying over lilacs.
You are in that country where there are no ready-made forms,
Where everything is broken, mixed, broken
Where instead of the sky there is only a grave hill
And the lunar orbit is motionless.
There in a different, slurred language
Sings the synclite of silent insects
There with a small flashlight in hand
Beetle man greets friends.
Are you calm, my comrades?
Is it easy for you? And have you forgotten everything?
Now you have brothers - roots, ants,
Blades of grass, sighs, columns of dust.
Now you have sisters - flowers of carnations,
Lilac nipples, slivers, chickens ...
And I’m not able to remember your language
Upstairs left brother there.
He has no place in those parts
Where you disappeared, light as shadows
In wide hats, long jackets,
With notebooks of his poems.
1952
