Больной, свалившись на кровать,
Руки не может приподнять.
Вспотевший лоб прямоуголен —
Больной двенадцать суток болен.
Во сне он видит чьи-то рыла,
Тупые, плотные, как дуб.
Тут лошадь веки приоткрыла,
Квадратный выставила зуб.
Она грызет пустые склянки,
Склонившись, Библию читает,
Танцует, мочится в лоханки
И голосом жены больного утешает.
«Жена, ты девушкой слыла.
Увы, моя подруга,
Как кожа нежная была
В боках твоих упруга!
Зачем же лошадь стала ты?
Укройся в белые скиты
И, ставя богу свечку,
Грызи свою уздечку!»
Но лошадь бьется, не идет,
Наоборот, она довольна.
Уж вечер. Лампа свет лиет
На уголок застольный.
Восходит поп среди двора,
Он весь ругается и силы напрягает,
Чугунный крест из серебра
Через порог переставляет.
Больному лучше. Поп хохочет,
Закутавшись в святую епанчу.
Больного он кропилом мочит,
Потом с тарелки ест сычуг,
Наполненный ячменной кашей,
И лошадь называет он мамашей.
Sick, falling on the bed,
He cannot raise his hands.
The sweaty forehead is rectangular -
The patient is ill for twelve days.
In a dream he sees someone's snout,
Dull, dense, like an oak.
Then the horse opened its eyelids,
Square exposed her tooth.
She gnaws at empty bottles
Bowing down, reads the Bible,
Dances, urinates in the pelvis
And the voice of the patient's wife consoles.
“Wife, you were known as a girl.
Alas my friend
How tender the skin was
Elastic in your sides!
Why did you become a horse?
Take refuge in the white sketes
And putting a candle to God,
Gnaw your bridle! "
But the horse beats, does not go,
On the contrary, she is happy.
It's already evening. The lamp is light
To the table corner.
Pop rises in the middle of the yard
He swears all over and strains his strength,
Cast iron cross of silver
Permutes over the threshold.
The patient is better. Pop laughs
Wrapped up in holy epancha.
He wets the sick with sprinkles,
Then he eats abomasum from a plate,
Filled with barley porridge
And he calls the horse mama.
