люди пропитанные воском
пробки московские напоминают
отбросы общества
самые ценные единицы тепла
а я как всегда буду не прав
и в отражении зеркал
я вижу только себя самого
опуститься на дно
быть никем и оставаться
докуривая бычки сигареты кент
но никто не меняется
и я больше не читаю книги
но никто не меняется
я остаюсь в этой комнате
заставленной пакетами
три топора до утра
мы больше никогда не увидимся
и мне ведь правда не жаль
зато не нужно больше
кровать застилать и делить на ноль
обязательства - это лишнее
и я сам сжигаю свой билет читательский
так всё закончится
без производства
на фабриках жизнь штампуется рамками
а я просто танцую
на выставленных в ряд домино костяшках
отсутствие жизни
зато теперь крым то наш
и мы поедем на море
и горе исчезнет
я обещаю
улетай в промежутки лопастей вентилятора
а я не смогу жить без ингалятора
вскоре
но жизнь на повторе в кассетном плеере
и я потерял плёнку
я ведь когда-то был ребёнком
а теперь остаётся только смотреть
как улетает в небо
мой читательский билет
с моей недописанной книгой
wax impregnated people
Moscow traffic jams remind
dregs of society
the most valuable units of heat
and as always I will be wrong
and in the reflection of mirrors
I see only myself
sink to the bottom
be nobody and stay
documenting a Kent cigarette bull
but nobody changes
and I don’t read books anymore
but nobody changes
i stay in this room
jammed with packages
three axes until morning
we'll never see each other again
and I'm really not sorry
but no more
make a bed and divide by zero
obligations are superfluous
and I myself burn my library card
so it will end
no production
in factories, life is stamped in frames
I'm just dancing
on knuckled dominoes
lack of life
but now Crimea is ours
and we will go to sea
and grief will disappear
I promise
fly into the spaces of the fan blades
but I can’t live without an inhaler
soon
but life on repeat in a cassette player
and I lost the film
I used to be a kid
and now it remains only to watch
how flies into the sky
my library card
with my unfinished book
