улыбки на фото, смазаны задние планы,
усталые люди спешат на вокзалы, туда,
где увозят подальше от нас.
подальше от шумов на первой продольной,
подальше от криков детей на площадках.
и лиц искажения скажут о многом,
но только на раз.
больше нету тех жарких вечерних прогулок,
и лето нескоро, на улице холод.
резина стирается мокрым асфальтом,
и ноги в снегу.
и мучает голод.
и деньги ушли вникуда,
мы плетёмся до дома пешком,
зарядка на плеере села,
жалко,
мы спим до утра под окном.
замёрзшие голые стены хрущёвок,
граффити смазаны добрыми дядями,
номер, набитый тобой на запястье
греет нутро.
я на сидениях трамвая залипну,
пусто внутри, на красиво снаружи,
а у меня всё как будто бы наизнанку,
голову жжёт стужей.
я переворачивал тонны речёвок,
ладони холодные, грей мою шею,
на лавках зависли мы между защёлок,
и так до весны.
прогнившие люди теперь, я же помню,
ты открывай своё сердце по-новой
старыми песнями или прогулками
считывай сны.
пальцами жадно впиваясь в осколки,
сердце расколото тысячью ранами,
пыль на картинах в кладовке,
и тарами грусть вывозили.
наверное, слишком прохладно,
но солнце пройдёт по пути до заката,
картами гаданы несколько действий,
и нас греют наши же песни.
улыбки на фото, смазаны задние планы,
усталые люди спешат на вокзалы, туда,
где они больше будут не вместе.
smiles in the photo, blurred backgrounds
tired people rush to the train stations
where they’ll take us away from us.
away from the noise on the first longitudinal,
away from the screams of children on the playgrounds.
and faces of distortion will say a lot,
but only once.
no longer those hot evening walks
and summer is not long, the street is cold.
rubber is washed off with wet asphalt,
and feet in the snow.
and tormented by hunger.
and the money went away
we drag home on foot
charging on the player has sat down,
sorry
we sleep until the morning under the window.
frozen bare walls of Khrushchev’s
graffiti smeared with good uncles
the number you stuffed on your wrist
warms the gut.
I'm stuck on the seats of the tram
empty inside, beautiful outside
and I have everything as if inside out,
head burns cold.
I turned over tons of speech
palms are cold, warm my neck,
on the benches we hung between the latches,
and so on until spring.
rotten people now, I remember
you open your heart in a new way
old songs or walks
read dreams.
fingers digging avidly into the fragments,
the heart is split by a thousand wounds
dust in paintings in the pantry,
and took away sadness in containers.
probably too cool
but the sun will go down to sunset
cards of a divine several actions,
and our songs warm us.
smiles in the photo, blurred backgrounds
tired people rush to the train stations
where they will no longer be together.
