Останови курок, закрой окно, разорви петлю
Достань листок, будем резать горло февралю
Давай с тобой покрасим небо и растопим снег
Счастье за темнотой, мой несчастливый человек
Этот праздник жизни странно, но подошел к концу
В углу лежат барабаны, беги на них станцуй
От бенгальского огня остался лишь железный прут
От тебя и от меня черствый пряник и порванный кнут
Ты хотела перемен, хотела смерти, и не хотела ничего
Под гул сирен танцевали черти у метро Люблино
Сломай всю мебель, разрисуй стены в этом чертовом доме
Я никуда не денусь, не денусь, просто оставьте в покое
\Ты как всегда расспросила о чьих-то чувствах, мыслях, несколько раз смеялась,
пела мимо нот, на ходу сочиняла так, что искусство
без тебя бы пропало, если бы начиналось.
Все слова твои так и кончились на рассвете, мужчина пошел домой. Больше нет проводных. Остались лишь суррогаты.
А ты нет. Я любил говорить с тобой. Вот ты зря так.
Я вчера прикасался к тебе.
Ты ластилась как обычно, просилась на руки и мурчала.
Извилась под моей рукой, послушно со мной сидела. Но через пару минут отошла от меня сначала,
а потом отозвалась на грубое «кыс» и ушла, оставив меня с пометкою для прицела.
Я вчера тебя знал.
А сегодня не знаю больше.\
Stop the trigger, close the window, rupture the loop
Get a piece of leaf, we will cut the throat February
Come on with you painting the sky and grow snow
Happiness for darkness, my unhappy person
This holiday of life is strange, but approached the end
In the corner lie drums, run on them
Only Iron Prut remained from Bengal Fire
From you and from me a stale gingerbread and a broken whip
You wanted to change, wanted death, and did not want anything
Under the hum of Siren danced devils at the metro station Lublin
Break all the furniture, draw the walls in this damn house
I will not deny anywhere, I will not delete, just leave alone
\ As always asked about someone's feelings, thoughts, laughed several times,
sang past the notes, on the go composed so that art
Without you missing if it began.
All these words have ended at dawn, the man went home. No longer wired. Only surrogates remained.
And you are not. I loved to talk to you. So you are in vain.
Yesterday I touched you.
You gear as usual, asked for hands and tormented.
I wriggle under my hand, I sat down with me. But after a couple of minutes, he moved away from me first,
And then responded to the rude "belly" and left, leaving me with the marking for the sight.
I knew you yesterday.
And today I do not know more. \
