Текст песни ноута із деци - Бородіно

Повіджте, вуйку, ци не задарь
колись була Москва спалена,
а пак французум зухаблена.
Вас не забуде Руська зимля,
як билисьте французькой плимня,
прославилисьте руськой имня
коло Бородіна.

Гий! Давно були муцні люде:
вино глушили, як верблюди.
То були хлопи, не такі, як ви.
Несеренчлива у ніх доля,
не вильо їх утікло з поля,
киби не цісарьова воля,
не зухабили би Москви.

Ми фурт дозаду наступали –
французи йшли, а ми втікали.
Вже недалеко до Москви.
Царь-батюшка у штабі лає,
армаду нашу проклинає:
"Же чом то войско одступає?
Вояки стуйте! Доста йти!

Найшли полки великой поле:
за пуврока’го трактор оре.
Сяднули їсти, кавий п'ють.
Вже скоро рано, дзвонять дзвони,
вояк са молить, б'є поклони,
а я наладжую канони,
позерам – а французи йдуть.

Нахпав до пушки я картечі,
французум стрілив меджи пличі
и гойкам "Бога' му!"
Воні мене не розуміють,
втікають гет, а я са смію,
за німа смирть з канона сію.
Не оддаме Москву!

Три дни сиділисьме в окопі,
з пушок стріляли до піхоти,
до мене трафили – я думав, же умру.
За нас забули ґенерали,
резервох ве'цце нам не дали,
а ми пушки позухабляли,
трофей на плечі ай дому!

Вночи боліла мене рана
и чути було аж дорана,
як кайфовав француз.
Айбо у нашому окопі
вояки сіли до роботи:
сись кіклю шиє, тот — калготи,
капітан платає картуз.

А наш капітан – файти бичуй:
широкий зад, вузинькі пличі.
Из кухарька'ми шарі-ма'рі...
Вун старшим са у нас числив,
воя'кох бив ай водку пив,
в атаку даколи ходив...
Його дівки залоскотали.

Ші була нуч, коли ми спали,
нам розказ дали ґенерали
атаковати сись "бугор".
Вояки встали, писки вмили,
из боксом чижми намастили,
до пушки кулі наладили,
єден за другим стали в шор.

Наш реґімент розклавса у пшениці:
довкола дим, а темно, як в пивниці.
Од ядрох муй капітан ушалів.
Я з пушки стрілям, канони б'ють та б'ють,
айбо французи йдуть та йдуть...
Вже дораз нуч,
а я одрана никус-нич не їв.

Такі са вам битки й не снили,
вби кров гордовами носили.
Ирджали коні, як бики.
Ишли в атаку мушкетири,
за німа бігли дезертири,
а на кунци аж командири
и гойкали: "Впірьод, бойцы!"

Тот динь я ниґда не забуду:
французький кунь 'ня копнув в груди,
текла из писка кров.
В єднуй громаді: люде, коні,
вози поламані, канони,
простий вояк, царські пагони,
французька курагов.

Француз утік, а ми зустали,
абисьме рано дале войовали.
Не спали наші фелшари:
воні по полю походили,
мертвіх копицю позносили,
ші вецце жертвох наличили,
а дале їм гребли ями.

Гий! Давно були муцнІ люде:
єден понюс би два верблюди.
То були хлопи, не такі, як ви.
Несеренчлива у ніх доля,
не вильо їх утікло з поля,
киби не цїсарьова воля,
не зухабили би Москви.

Повиджте, дядя, ци не даром
когда-то была Москва сожжена,
а бишь французум зухаблена.
Вас не забудет Русская зимля,
как бились французькой плимня,
прославились руской имня
круг Бородина.

Рой! Давно были муцни люди:
вино глушили, как верблюды.
Это были мужики, не такие, как вы.
Несеренчлива в НИП судьба,
НЕ Вилья их бежали с поля,
Кибы НЕ цисарьова воля,
НЕ зухабилы бы Москву.

Мы Фурт кзади наступали -
французы шли, а мы бежали.
Уже недалеко до Москвы.
Царь-батюшка в штабе ругает,
армаду нашу проклинает:
"Же почему то войско отступает?
Воины ствуй! Довольно идти!

Нашли полки великой поле:
за пуврокаьго трактор пашет.
Сяднулы есть, кофе пьют.
Уже скоро рано, звонят колокола,
воин са молит, бьет поклоны,
а я наладжую каноны,
позерам - а французы идут.

Нахпав к пушки я картечи,
французум выстрелил Меджи пличи
и Гойко "Бога" м! "
Вони меня не понимают,
убегают гет, а я са смею,
за немая смирть с канона сею.
НЕ отдает Москву!

Три дни сидилисьме в окопе,
с пушок стреляли в пехоты,
ко мне трафили - я думал, же умру.
Нас забыли генерал,
резервох веьцце нам не дали,
а мы пушки позухаблялы,
трофей на плечи ай дома!

Ночью болела меня рана
и слышно было аж Дорана,
как кайфовав француз.
Айбо в нашем окопе
воины сели к работе:
сись Кикла шьет, тот - калготы,
капитан плата и картуз.

А наш капитан - Файт бичует:
широкий зад, вузиньки пличи.
Из кухарькаьмы слое-маьри ...
Вун старшим са у нас числив,
вояькох бил ай водку пил,
в атаку даколы ходил ...
Его девки защекотали.

Ши была Нуч, когда мы спали,
нам розказ дали генерала
атаковаты сись "бугор".
Воины встали, писки умыли,
из боксом чижмы помазали,
к пушки шара наладили,
еден за другим стали в шор.

Наш реґимент разложился в пшенице:
вокруг дым, а темно, как в погребе.
От ядрох муй капитан ушалив.
Я с пушки стрела, каноны бьют и бьют,
айбо французы идут и идут ...
Уже дораз Нуч,
а я Одрана Никуся-нич не ел.

Такие са вам битки и не снили,
впитыв кровь надменное носили.
Ирджалы лошади, как быки.
Ишлы в атаку мушкетиры,
за немая бежали дезертиры,
а на Кунц вплоть командиры
и гойкалы: "Впирьод, бойцы!"

Тот дынь я ниґда не забуду:
французский кунь 'ния пнул в грудь,
текла из писк кровь.
В объединяет общине: люди, кони,
повозки поломаны, каноны,
простой воин, царские побеги,
французский курагов.

Француз сбежал, а мы зусталы,
абисьме рано дале войовалы.
Не спали наши фелшары:
вони по полю происходили,
Мертвые копну принесли,
вые Вецца жертвох наличилы,
а дале им гребли ямы.

Рой! Давно были муцнИ люди:
еден понюс бы два верблюда.
Это были мужики, не такие, как вы.
Несеренчлива в НИП судьба,
НЕ Вилья их бежали с поля,
Кибы НЕ цисарьова воля,
НЕ зухабилы бы Москву.