Как листья носятся в танце,
Танцуют пьяные руки.
Тяжелой обкуренной улыбкой
Меня встречает утро в холодной кровати.
Зима наступает на ноги,
Морозом ошпарены пальцы,
И дети смотрят голодными глазами
На жратву в теплых витринах.
Пр: Депрессивная зима поедает слабых!
Замерзшие окна в трамваях
Рисуют фильмы про лето.
Голодные птицы дохнут в сугробах,
Как мухи осенью под заблеванной дверью.
Мне вслед заметает дороги
Старый дед, что приносит подарки.
Его ждут дети, а по вечерам
Они смотрят на календарь, где нарисовано лето!
Пр: Депрессивная зима поедает слабых!
Косые до одури ночи
Плетут хороводы смело,
И снова последний поезд мой
Провожает слепая метель хохотом пьяным.
Простужено с утра запела
Гитара в оркестре нашем.
Всё небо рухнуло на лица,
Полный пиздец, пол стакана портвейна.
Как листья носятся в танце,
Танцуют пьяные руки.
Тяжелой обкуренной улыбкой
Меня встречает утро в холодной кровати.
Зима наступает на ноги,
Морозом ошпарены пальцы,
И дети смотрят голодными глазами
На жратву в теплых витринах.
Пр: Депрессивная зима поедает слабых!
Замерзшие окна в трамваях
Рисуют фильмы про лето.
Голодные птицы дохнут в сугробах,
Как мухи осенью под заблеванной дверью.
Мне вслед заметает дороги
Старый дед, что приносит подарки.
Его ждут дети, а по вечерам
Они смотрят на календарь, где нарисовано лето!
Пр: Депрессивная зима поедает слабых!
Косые до одури ночи
Плетут хороводы смело,
И снова последний поезд мой
Провожает слепая метель хохотом пьяным.
Простужено с утра запела
Гитара в оркестре нашем.
Всё небо рухнуло на лица,
Полный пиздец, пол стакана портвейна.
