Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост, над окопом переднего края
Поднялся победитель — солдат.
Сердце билось о ребра прерывисто, часто.
Тишина… Тишина… Не во сне — наяву.
И сказал пехотинец: — Отмаялись! Баста! —
И приметил подснежник во рву.
И в душе, тосковавшей по свету и ласке,
Ожил радости прежней певучий поток.
И нагнулся солдат
И к простреленной каске
Осторожно приладил цветок.
Снова ожили в памяти: были живые —
Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.
За четыре немыслимых года впервые,
Как ребенок, заплакал солдат.
Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая,
Сапогом потирая колючий плетень.
За плечами вставала заря молодая,
Предвещая солнечный день.
Where is the grass from dew and blood raw,
Where the pupils of machine guns are fiercely looking,
Full -length, above the trench of the front edge
The winner rose - a soldier.
The heart was beating about the ribs intermittently, often.
Silence ... silence ... not in a dream - in reality.
And the infantryman said: - They were eliminated! Basta! -
And he noticed a snowdrop in a ditch.
And in the soul, yearning for the light and affection,
He came to life of the former singing stream.
And the soldier bent down
And to a shot helmet
Carefully settled the flower.
We came across again in memory: they were alive -
Moscow Region in the snow and in the fire of Stalingrad.
For the first four unthinkable years, for the first time,
Like a child, the soldier cried.
So the infantryman stood, laughing and sobbing,
Rubbing a prickly wicker with a boot.
A young dawn rose behind her shoulders,
Feelines of a sunny day.
