Он словом наши души рвал на части,
Он взглядом зажигал костры надежд.
Он как козырный туз червовой масти
Срывал весь банк под носом у невежд.
Ему хула врагов была дороже,
Чем похвала случайных прилипал.
Он точно знал, что водка не поможет,
Но всё равно до края наливал.
Он не давал ответов на вопросы,
Не утверждал, что истина в вине.
Когда он пел с ресниц срывались слёзы
Или ползли мурашки по спине.
Он в доску был своим у альпинистов,
Он был своим у моряков без лишних слов.
Он был звездой, но не на небе мглистом,
А на погонах беспогонных штрафников.
Он 37 на фарте проскочил,
Протиснувшись по краешку, по бровке,
А вот у цифры 42 притормозил,
Как оказалось, у последней остановки.
Он не ходил в любимчиках у Бога,
Но Бог его как мог, оберегал.
Вот только ангел на плече вздремнул немного
И опоздал! И опоздал! И опоздал…
Он не был ни пророком, ни мессией,
Не вёл на баррикады за собой,
Хотя он не был совестью России,
Он был её израненной душой!
Уже никто так не споёт и не сыграет,
Не разорвёт на части хрипом тишину.
А смерть до срока лучших выбирает,
И дёргает, и дёргает, и дёргает... по одному!
В тиши гранитно-мраморного плена
Не гаснет поминальная свеча.
Скорби Россия, преклонив колено,
И не суди великих сгоряча!
He word our souls ripped into parts
He looked around hopes of hopes.
He is like a trump ace worm
He disrupted the entire bank under the nose from ignorance.
He holla enemies was more expensive
What praise random stuck.
He knew exactly that vodka would not help,
But still poured to the edge.
He did not give answers to questions,
Did not claim that the truth is in fault.
When he sang from the eyelashes broke his tears
Or crawled goosebumps on the back.
He was his climbers in the board,
He was his sailors without unnecessary words.
He was a star, but not in the heaven with a mallist,
And on the pursuit of the vague proofs.
He 37 on the Farpta slipped,
Squeezing on the edge, on the brow,
But the number 42 slowed down,
As it turned out, the last stop.
He did not go in pets from God,
But God as he could, defeated.
That's just angel on his shoulder a little
And late! And late! And late ...
He was not a prophet, nor Messiah,
Did not lie on the barricades
Although he was not a conscience of Russia,
He was her soul wound!
No one else will sing and will not play,
It will not ruin silence to pieces.
And death before the best chooses,
And he pulls, and twirls, and twirl ... one by one!
In the silence of granite-marble captivity
Does not go out the memorial candle.
Sorrow Russia, precloning the knee,
And do not judge the great haze!
