Текст песни Психоделика - Красиво говорится

мы.

"на улице, чай, не Франция" - и Бродский, как всегда, прав.
на улице - кофе и Питер, терпи. там выныривают из метро красивые
и далекие, берут друг друга губами за губы, губами за пальцы,
смеющиеся, милые, цветные. а ты только и можешь стоять с ними рядом,
беспомощно улыбаться - у тебя нет таких губ, таких трехкомнатных квартир.
и сердце-то у тебя всё в пломбах, в пломбах. и руки в тромбах. и жизнь в траблах.
забитое наглухо детство. короче, давай короче, и в одной комнате можно
быть одинокими, и долго падать в пробелы электронного письма, как в снег, и ночью
всегда кажется, что не услышат. забьем на этот межладонный проём, пойдем на красный,
поговорим по дороге самыми затасканными на свете (на лене и кате) словами.
ни обнять, ни ударить. внешность у тебя в нежность, а я, как дурак, вцепилась
тебе в куртку и стою, молчу, привыкнув, что все разговоры доходят до переломов.
останься, а то я совсем остыну. жалобно поскулю в спину автобуса, развернусь и
поеду на залив заливать горе. пять минут, за которые можно спятить. и потом дли недели
не для меня, но только возвращайся. как нарочно накрапывает боль, стонут движения,
до жжения пробки по утрам раздражают, слышим, как нас ничего больше не связывает:
ни голосовые связки, ни бинты, ни килобайты. облезлое метро не налезает на город,
не может без паники пьянок и бьющих ног, а мы все просим, чтобы с нами поговорили,
просим в телефон людей, которые молчат. окончательно так, до нервных окончаний,
безнадежно, насовсем. мама, я не знаю, откуда бывает так грустно посреди
переполненного проспекта, зачем так орет в уши ветер, и как взять и заткнуться.
"на улице, чай, не Франция" - и Бродский, как всегда, прав.
на улице - кофе и Питер, терпи. впалые щеки подушек, выпирающие ребра батареи,
арки домов как красиво очерченные брови. я не блюю стихами, я ими люблю.
мы - это когда один поцелуй в ключицу больнее удара.

we .

" on the street , tea, not France " - Brodsky , as always, right.
on the street - coffee and Peter tolerance . there emerges from the underground beautiful
and distant , take each other's lips for lip lips fingers,
laughing , cute , colorful . and all you can stand next to them ,
helpless smile - you do not have these lips, these two-bedroom apartments .
and heart - then you have all the seals in fillings . and hands in thrombi . and life in the Troubles .
tightly boarded up childhood. in short, let's shorter, and can be in the same room
be lonely , and long to fall in the gaps of the email in the snow, and at night
always seem to hear . zabem mezhladonny this opening , go to red,
talk on the road most hackneyed in the world ( at the county and cate ) words.
no hug , no hit . looks at you in a tender, and I like a fool , clung
a jacket and you stand , silent, accustomed that all conversations reach fractures.
stay, and that I really chill . poskulyu plaintively in the back of the bus, turn around and
I'll go to the mountain to fill the bay . five minutes, during which you can get cranky . and then the length of the week
not for me, but come back. as luck spitting pain, moaning movement
before burning cork in the morning annoying, hear us as nothing more links :
no vocal cords , no bandages , no kilobytes . shabby subway does not fit the city,
can not live without getting drunk and beating panic feet, and we ask that talked with us ,
Please phone to people who are silent. so finally , to the nerve endings ,
hopelessly , permanently. Mom, I do not know where the middle is so sad
crowded avenue, so why wind screaming in your ears , and how to take and shut up.
" on the street , tea, not France " - Brodsky , as always, right.
on the street - coffee and Peter tolerance . sunken cheeks, pillows, ribs protruding battery
arch houses as beautifully defined eyebrows . I do not blyuyu verses , I love them .
we - when one kiss collarbone painful blow.