Под рвущиеся вены,
Пением тоски истончался,
Под треск, под трескающиеся стены,
Под звуки меланхолии,
Я от пустоты сотрясался.
И зеркало души помутнеет,
Под звук рвущихся вен,
Я стану вновь мертвее,
Среди этих городских стен.
Ни повеситься, ни улыбнуться,
А пальцы предательски дрожат,
Пытаются наконец дотянуться,
До холодного лезвия ножа.
Взглянув на океан,
Увидев горы вновь и вновь,
На самом деле перед глазами стакан,
С горечью вечеров, где опускалась на дно кровь.
Свои порванные вены я зашью,
С пением тоски нитками стягивая кожу,
И чужое зеркало души ослепнет, и моё тоже,
И мои слёзы подобно ручью,
Обожгут сухую, бледную кожу.
Знать бы, когда я стану полноценный,
Знать бы, когда заживут внутри меня стены,
Картины станут пусты, и сгорят гобелены,
Я снова зашиваю, снова рву,
Я снова под пение тоски вскрываю вены.
Under the tight veins
Singing the longing
Under crackle, under cracking walls,
Under the sounds of melancholy,
I shook from emptiness.
And the soul mirror is like
Under the sound of the sound veins,
I will become a dead again,
Among these urban walls.
Nor hang or smile
And fingers treacherously trembling
Try to finally reach
Before the cold knife blade.
Looking at the ocean,
Seeing the mountains again and again,
In fact, before the eyes of a glass,
With bitterness of the evening, where the blood went down on the bottom.
My torn Vienna I buried
With the singing of longing threads tightening the skin,
And someone else's soul mirror will be blind, and mine too,
And my tears are like a stream,
Keep dry, pale skin.
Know when I will become full,
Knee when they heal inside me the walls
Pictures will be empty, and burned tapestries,
I'll make it up again, Rives again,
I am again under the singing of longing revealed veins.
