Текст песни пульсаnet - нелюбимый ребенок

сошлись ли так звезды на небе, разошлись ли по швам невесомые тонкие ткани,
но десятым июньским днем стены роддома впитали первый невинный крик.
солнце слепило еще слепые глаза, разбился первородного греха многогранник,
прости, что твоя жизнь с этих пор в такой горький зашла тупик.
первый ребенок, последняя кукла, но ты не успела в меня хоть чуть-чуть поиграть;
игрушка с большими глазами, которую нужно кормить по часам и укладывать спать.
а мне ночью никак не уснуть, я любила твой голос, осторожно поющий во тьме,
а сейчас мне поют только детские страхи в моем летаргическом сне.
я не хотела доставлять лишних проблем, но стала луковым горем твоим:
убита карьера, вечная стройка, от меня даже отец убежал к двум другим.
поздний ребенок, разбитая дружба, между наших фронтов в бесконечность дистанция,
прости, что не стала твоей блестящей докторской диссертацией.
ты говоришь, что мечтала о девочке, но в минуты слабости жалеешь, что я не сын,
не могу защитить, стать опорой, стереть обидчиков в порошок.
прости меня, мама, хочешь, я сделаю стрижку под мальчика и нарисую усы
или, если не жалко убитых напрасно лет, сделаю судьбоносный прыжок?
я старалась стать лучше, честно, алый парус аттестата страниц гордо реет, смотри,
я горела с тобой в этом адовом пламени все свои надцать лет,
но сорванный отречением голос, что раньше мне пел, добивает живое внутри;
для кого же я, мама, скажи, появилась тогда на свет?
куда же ушла золотая моя пора, за какой горизонт закатился яркого детства луч,
мои новые куклы похоронены с мечтами в плену целлофановых пленок,
а я до сих пор задаю вопросы "отчего, зачем, почему?",
почему в твоих планах появился подпункт под названием "нелюбимый ребенок"?

did the stars in the sky come together, did the weightless thin fabrics go apart at the seams,
but on the tenth day of June, the walls of the hospital were absorbed by the first innocent cry.
the sun blinded still blind eyes, the polyhedron was broken of original sin,
I'm sorry that your life has since come to such a bitter dead end.
the first child, the last doll, but you did not have time to play at least a little;
a toy with big eyes that needs to be fed clockwise and put to bed.
and I can’t fall asleep at night, I loved your voice, singing carefully in the darkness,
and now only childhood fears are sung to me in my lethargic dream.
I didn’t want to cause unnecessary problems, but I became your onion grief:
killed career, perpetual construction, even my father ran away from me to the other two.
late child, broken friendship, distance between our fronts
I'm sorry I didn't become your brilliant doctoral dissertation.
you say you dreamed about a girl, but in moments of weakness you regret that I’m not a son,
I can’t protect, become a support, wipe offenders into powder.
forgive me mom, do you want me to do a haircut for a boy and draw a mustache
or, if not sorry for those killed in vain for years, will I make a fateful leap?
I tried to become better, honestly, the red sail of the page certificate proudly flies, look,
I burned with you in this hellfire all my eleven years,
but the voice ripped off by renunciation, which used to sing to me, finishes the living within;
for whom, mom, tell me, was born then?
where did my golden time go, beyond what horizon a ray of bright childhood rolled,
my new dolls are buried with dreams in captivity of cellophane films,
and I still ask the questions "why, why, why?",
why did you plan a sub-item called "unloved child"?