прежде, чем сказать, ты подумай, хотя бы раз.
серый мир топился в слезах и терялся в обрывках фраз,
а за окном капелью апрель утешает продрогших птиц,
и которую ночь подряд тьма сметает росу с невесомых твоих ресниц.
закрываются створки дверей, оставляя тебя вне себя,
и ты думаешь, кем бы ты был, если б не было вечного "Я".
ветер шепчет про грозы, рассветы, туман над рекой,
а в твоей голове лишь о том, что вы больше "не те" и о том, что уже неизбежно "не твой".
мимо мчат поезда, унося чьих-то близких, но лишних людей,
а в ушах только крик тишины и осколки плохих новостей.
дышишь воздухом пресным, со вдохом впуская печаль,
и тебя всем вдруг станет так чисто и искренне жаль,
но только тогда,
когда никогда.
мимо снова проносятся люди, афиши, пути, города,
а на карте вселенной от "вас" ни единого даже следа.
где-то в ямке ключичной впечаталась присказка лжи,
и опять по часам ночь вгоняла занозы под память, вставляя под ребра ножи.
извиняясь потом, рисовала порезами души потушенных лиц,
и опять тьма сметала росу с невесомых твоих ресниц.
Before you say, you think, at least once.
The gray world was treated in tears and lost in fragments of phrases,
and outside the window droplets April comforts extended birds
And which the night in a row darkness sweeps dew with weightless eyelashes.
closing door sash leaving you out
And you think who you were, if there was no eternal "I".
Wind whispers about thunderstorms, dawns, fog over the river,
And in your head just that you are more "not those" and that already inevitably "not yours."
Mchat trains, carrying out someone's loved ones, but unnecessary people,
And in the ears only the cry of silence and fragments of bad news.
breathing fresh air, with inhalation of inlet sadness,
And everyone will suddenly become so clean and sincerely sorry
But only then
When never.
People, posters, paths, cities, cities, pass again
And on the map of the universe from "you" or a single track.
Somewhere in the pumme, the sticking of lies imprinted
And again, the night climbed the night by memory, inserting knives under the ribs.
Excuse me later, painted the souls of the stewed persons
And again, darkness swept the dew with weightless animals.
