стихи Борис Рыжий
В кварталах дальних и печальных,
что утром серы и пусты,
где выглядят смешно и жалко
сирень и прочие цветы,
есть дом шестнадцатиэтажный,
под домом тополь или клен
стоит ненужный и усталый,
в пустое небо устремлен;
стоит под тополем скамейка,
и, лбом уткнувшийся в ладонь,
на ней уснул и видит море
писатель Дима Рябоконь.
Он развязал и выпил водки,
он на хер из дому ушел,
он захотел увидеть море,
но до вокзала не дошел.
Он захотел уехать к морю,
оно — страдания предел.
Проматерился, проревелся
и на скамейке захрапел.
Но море сине-голубое,
оно само к нему пришло,
и, утреннее и родное,
заулыбалося светло.
И Дима тоже улыбнулся.
И хоть недвижимый лежал,
худой, и лысый, и беззубый,
он прямо к морю побежал.
Бежит и видит человека
на золотом на берегу.
А это я никак до моря
доехать тоже не могу —
уснул, качаясь на качели,
вокруг какие-то кусты.
В кварталах дальних и печальных,
что утром серы и пусты.
poems Boris Red
In distant and sad districts
that morning sulfur and are empty
where they look funny and sorry
lilac and other flowers
there is a sixteen-story house,
poplar or maple under the house
worthless and tired
fixed on an empty sky;
there’s a bench under the poplar
and, forehead buried in the palm of his hand,
on it fell asleep and sees the sea
writer Dima Ryabokon.
He untied and drank vodka,
he left the house for dick
he wanted to see the sea
but did not reach the station.
He wanted to go to the sea,
it is the limit of suffering.
Swore, roared
and snored on the bench.
But the sea is blue and blue
it came to him by itself
and, morning and dear,
smiled lightly.
And Dima smiled too.
And though immovable lay
thin and bald and toothless
he ran straight to the sea.
Runs and sees a man
on gold ashore.
And this is me in no way to the sea
I can’t get there either -
fell asleep, swinging on a swing,
around some bushes.
In distant and sad districts
that morning sulfur and are empty.
