Старые книги не спят. Им ли не знать о беде,
Рвущейся из ничего в каждую клетку земли.
Кто-то играет домой, кто-то стреляет в своих,
Где-нибудь плачет тайфун, где-то размыты поля...
А я не знаю, когда уйду, на каких правах и за чьи грехи,
Но этот ветер пока что мой, скромный стол не пуст,
рядом - лучший друг.
За зимою придёт весна, вместе с нею - дождь,
вместе с ним - любовь,
И неразбавленная река не любит отпускать, зачем же уходить?
Пики надменных лесов, рук мегаполисов тромб
Смотрят, не видя тебя. Не обессудь, что на ты...
Ты им - никчемный червяк, шесть миллиардов тебя.
Только мозолей больных может хватить не на всех...
А я не знаю, когда уйду. . .
У венценосных камней груды смеющихся лиц,
Пыльная дымка колонн тонет в пучине огня.
-Где же дурацкий предел?- стонет усталый малыш,
Розовый вскормыш, Земля. Старые книги не спят...
А я не знаю, когда уйду. . .
Old books are not sleeping. Do they not know about trouble
Torn from nothing to every cell of the Earth.
Someone plays home, someone shoots in their own,
Typhoon cries somewhere, the fields are blurred somewhere ...
And I don't know when I leave, on what rights and for whose sins,
But this wind is still mine, the modest table is not empty,
Nearby is a best friend.
Spring will come behind the winter, along with her - rain,
Together with him - love
And the undiluted river does not like to let go, why leave?
Peaks of arrogant forests, hands of megacities thrombus
They look without seeing you. Do not blame you for you ...
You are a worthless worm for them, six billion you.
Only the corns of patients may not be enough for everyone ...
And I don't know when I leave. . .
In crowned stones, piles of laughing faces,
The dusty haze of the columns sinks in the abyss of fire.
-Where is the stupid limit?- The tired baby groans,
Pink nursing, earth. Old books are not sleeping ...
And I don't know when I leave. . .
