Текст песни Раз-два-три, ветер изменится - Глава 10 отрывок 7

Доктор Лектер ничего не говорит мне на пути обратно: он снимает с себя пальто и накрывает им меня, пока я, прижавшись лбом к окну, рассматривая деревья, закрывающие небо темной бахромой.
- Ты останешься ночевать у меня, - Ганнибал глушит машину и помогает мне встать с кресла.
- Я видел его, - мы смотрим друг на друга; на его щеку падает снежинка, и тут же тает: иллюзия, словно по лицу Ганнибала течет слеза. Он дотрагивается губами до моего лба и на какое-то время застывает так.
- Сначала в душ.

Мне любопытно, успел ли он заменить зеркало с моего прошлого визита, и я не успеваю задать вопрос:
- Оставь дверь открытой. Полотенце в шкафу, - он собирается оставить меня, но замирает у порога ванной: - Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - я неловко улыбаюсь и присаживаюсь на бортик ванной. – Все в порядке.
- Дверь. Не закрывай ее, - Ганнибал помнит о моих маленьких причудах, включающих битвы с собственным отражением – это лестно.
От его мыла пахнет сосной и морем, выдубленной соленой кожей и солнцем – я растираю хлопья пены по животу, но почему-то ладонь, дойдя до пупка, останавливается и надавливает на кожу. Разрез был именно здесь, а второй чуть правее – длинная прямая линия.
Почему тело оставлено в лесу?..
Потемневшая от грязи вода стекает по кафелю. Потому что художник мог найти его там. Ведь он тогда продавал деревья, а значит, часто наведывался в лес.
«Я все знаю», - выколотые глаза, которые продолжают следить за художником. «Я все вижу».

От полотенца пахнет Ганнибалом – почему-то это кажется мне особенно приятным, когда я растираю ноги и вытираю живот. Трепетное ощущение ласки – махровая ткань приятно щекочет кожу, и я натягиваю свитер и джинсы.

Он сидит на краю софы и, откинув голову, разминает кисти; Ганнибал не оборачивается, когда я спускаюсь в гостиную, а только закрывает глаза и зовет:
- Иди сюда… - мягкая подушка и теплое одеяло; он укладывает меня на свои колени и запускает ладонь в мои волосы. – Расскажи мне, - палец медленно обводит ухо и прижимается к артерии на шее – прикосновение над кадыком, короткая линия до подбородка, а дальше я прижимаюсь ртом к его руке.
- Это было не страшно.
- Почему? – он приподнимается так, что я упираюсь носом в его живот и задыхаюсь в его вкусном, густом запахе.
- Это… было продуманным. Не жестокость, а расчет, - Ганнибал кладет руку между моих лопаток и гладит меня по спине. – Он не хотел причинять лишней боли. Он предупреждал.
- Предупреждал? – доктор Лектер приподнимает бровь и чуть улыбается мне.
- Да, - я тяну его за край рубашки и прижимаюсь к нему. – «Не приближайся, или это случится с тобой».

Я все знаю.
Я все вижу.

Ганнибал поднимается с софы, и я почему-то чувствую колоссальное чувство вины: я что-то сказал не то, сделал не то, – но он выключает свет и в темноте возвращается ко мне. Мягкие, уверенные шаги – он застывает надо мной и дотрагивается до моей щеки, словно проверяя, не пытаюсь ли я сбежать.

Ганнибал ничего не говорит; он ложится за моей спиной и обнимает меня, пропуская руку под локтем.
- Все будет в порядке, - говорит доктор Лектер и целует меня в затылок. – Все будет в порядке.

Ничего не будет в порядке. Но какая разница.

Dr. Lecter says nothing to me on the way back: he takes off his coat and covers me with it while I press my forehead against the window, examining the trees that cover the sky with dark fringes.
“You’ll stay overnight with me.” Hannibal jams the car and helps me out of the chair.
- I saw him, - we look at each other; a snowflake falls on his cheek, and immediately melts: an illusion, as if a tear is flowing down Hannibal's face. He touches his lips to my forehead and stiffens for a while.
- Shower first.

I'm curious if he had time to replace the mirror from my last visit, and I don't have time to ask the question:
- Leave the door open. Towel in the closet, - he is going to leave me, but freezes at the threshold of the bathroom: - How do you feel?
“Okay,” I smile awkwardly and sit on the side of the bathroom. - Everything is good.
- A door. Don't cover it up. ”Hannibal remembers my little quirks, including battles with my own reflection, which is flattering.
His soap smells of pine and the sea, tanned by salty skin and the sun - I rub flakes of foam on my stomach, but for some reason my palm, reaching the navel, stops and presses on the skin. The incision was right here, and the second, just to the right, was a long, straight line.
Why was the body left in the forest? ..
Water, darkened by dirt, flows down the tiles. Because the artist could find him there. After all, he then sold trees, which means that he often visited the forest.
“I know everything,” the gouged out eyes that continue to follow the artist. "I see everything".

The towel smells like Hannibal - for some reason it seems especially pleasant to me when I rub my legs and wipe my stomach. A quivering sensation of caress - terry cloth tickles the skin pleasantly, and I pull on a sweater and jeans.

He sits on the edge of the sofa, throwing his head back, kneading his brushes; Hannibal does not turn around when I go down to the living room, but only closes his eyes and calls:
- Come here ... - soft pillow and warm blanket; he puts me on his lap and runs his hand through my hair. - Tell me, - the finger slowly circles the ear and presses against the artery on the neck - a touch above the Adam's apple, a short line to the chin, and then I press my mouth to his hand.
- It was not scary.
- Why? - he rises so that I rest my nose on his stomach and gasp in his delicious, thick smell.
“That… was thoughtful. Not cruelty, but calculation. ”Hannibal puts his hand between my shoulder blades and strokes my back. - He didn't want to cause unnecessary pain. He warned.
- Warned? Dr. Lecter raises an eyebrow and smiles a little at me.
“Yes.” I pull on the hem of his shirt and press against him. - "Don't get close, or it will happen to you."

I know everything.
I see everything.

Hannibal gets up from the sofa, and for some reason I feel a tremendous sense of guilt: I said something wrong, did the wrong thing, but he turns off the light and returns to me in the dark. Soft, confident steps - he freezes over me and touches my cheek, as if checking if I was trying to escape.

Hannibal says nothing; he lies down behind my back and hugs me, passing his hand under the elbow.
"It'll be all right," Dr. Lecter says, and kisses the back of my head. - Everything will be good.

Nothing will be okay. But what's the difference.