Текст песни Раз-два-три, ветер изменится - Глава 11 отрывок 2

Вместе с Ганнибалом я благополучно забываю о существовании учебы, книг, черно-белых фильмов и новых лент с Барбарой Стрейзенд. Я забываю о своей любимой передаче по субботам, о ежедневных выпусках новостей, о газетах и журналах, из которых мне следовало бы получать информацию. Все, что мне нужно знать о мире, заключено в мужчине, который тратит десять минут на приготовление завтрака и сорок – на выбор одежды.

Я не смотрю телевизор, не слушаю радио – ничего этого мне не нужно, чтобы проснуться в ночь со вторника на среду от того, что мое сердце, заходясь от удушливого припадка страха, решает покинуть мою грудную клетку. Мое тело вообще не склонно к продуктивному сотрудничеству и предпочитает вести со мной подпольную конфронтацию, отказываясь выполнять элементарные функции. Я стараюсь как можно тише слезть с кровати, и, как только я ступаю на прохладный пол, в висках начинает невыносимо давить. Доктор Лектер уделяет не минуты – часы – тому, чтобы научить меня справляться с этой головной болью: я слышу его приглушенный голос, складывающийся во «Вдох», и по-школярски прилежно выполняю команду. Безусловно, я мог бы разбудить его; его, лежащего на другой половине кровати, обездвиженного глубоким тяжелым сном; его, бессознательно водящему рукой по моей части постели, но в ту ночь я натянул одежду и спустился вниз.
Большая часть моих поступков продиктована желанием вырваться из собственной жизни и хотя бы на несколько минут притвориться кем-то еще – я набираю стакан воды и смотрю, как за помутневшим от холода окном бесформенными пятнами блестят фонари. Я смотрю, как мазки света сливаются в одну толстую линию, я слышу хриплое «Он не найдет меня, он не сможет меня найти…».
Я упираюсь рукой в раковину, но пальцы почему-то печет от холода и колени дрожат от страха и усталости. В голове мутно, и во рту – гнилостный привкус дешевого алкоголя; «Он не найдет меня, не найдет», - снова и снова повторяю я и пробираю ладонью корку слипшегося снега. Я наглатываюсь колючего воздуха и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на полную луну. Когда-то мир казался мне предельно совершенным, идеальной работой идеального Мастера, только потом выяснилось, что, при более детальном изучении, тени не соответствуют фигурами, анатомия тел статична, да и сам «великий замысел» не удался.

Я ударяю ладонью о ладонь и подпрыгиваю на месте, словно боюсь решиться, словно еще не знаю, что именно собираюсь предпринять. Это будет мой экспромт, моя первая работа напрямую с публикой – я волнуюсь, и от этого волнения у меня плывут круги перед глазами. Я должен видеть все предельно четко: черный абрис его тела на белом холсте, красную капель вдоль тропинки – я должен быть сосредоточен и собран.

Я стараюсь отодвинуться от раковины или хотя бы частично высвободить себя из этого переживания, но почему-то по-прежнему растираю между пальцев снег, пока ледяная вода не стекает на мои ботинки. Я мечусь, как загнанное животное: я не спал несколько суток и не ел приблизительно неделю, потому что я не могу выйти из дома и боюсь, что он придет ко мне в квартиру. Я боюсь, что он придет за мной, я боюсь, что он достанет меня, точно также, как доставал отец из-под кровати, и унизит. Я сильнее сжимаю в руке нож, надеясь почувствовать себя в безопасности.
Я устал сражаться и все время быть побежденным, я устал бежать от вещей, которые рано или поздно меня догонят – я предельно устал жить так, как жил раньше, и поэтому я наношу новый порез.

Together with Hannibal, I safely forget about the existence of studies, books, black and white films and new ribbons with Barbara Streisend. I forget about my favorite transfer on Saturdays, about daily news releases, about newspapers and magazines from which I should receive information. All I need to know about the world is in a man who spends ten minutes on cooking breakfast and forty - on the choice of clothes.

I don’t watch TV, I don’t listen to the radio - I don’t need anything to wake up on the night from Tuesday to Wednesday from the fact that my heart, going from a suffocating seizure of fear, decides to leave my chest cage. My body is generally not inclined to productive cooperation and prefers to conduct an underground confrontation with me, refusing to perform elementary functions. I try to get out of bed as much as possible, and as soon as I step on the cool floor, it begins to put an unbearably pressing in the temples. Dr. Lecter does not devote a minute-the clock-to teach me how to cope with this headache: I hear his muffled voice, which develops in a “breath”, and in a schoolly diligently I fulfill the command. Of course, I could wake him; him, lying on the other half of the bed, immobilized with a deep heavy sleep; He, unconsciously with a tidal hand over my side of the bed, but that night I pulled on my clothes and went downstairs.
Most of my actions are dictated by the desire to break out of my own life and at least for a few minutes to pretend to be someone else-I get a glass of water and watch the lanterns shine behind the cold with the cold with the cold. I watch how the smears of light merge into one thick line, I hear the hoarse "He will not find me, he will not be able to find me ...".
I rest against the sink with my hand, but for some reason my fingers bakes from the cold and my knees tremble with fear and fatigue. In the head is dull, and in the mouth - the putrefactive taste of cheap alcohol; “He will not find me, will not find me,” I repeat again and again and make my palm with my palm with a crust of sticky snow. I am embedded in prickly air and throw my head to look at the full moon. Once the world seemed to me an extremely perfect, ideal work of the ideal master, only then it turned out that, with a more detailed study, the shadows did not correspond to figures, the anatomy of the bodies is static, and the “great plan” itself failed.

I hit my palm with my palm and jump on the spot, as if I am afraid to decide, as if I still don’t know what exactly I’m going to do. This will be my impromptu, my first work with the public - I am worried, and from this excitement I have swim circles before my eyes. I have to see everything very clearly: the black outline of his body on a white canvas, red drops along the path - I must be concentrated and assembled.

I try to move away from the sink or at least partially release myself from this experience, but for some reason I still rub the snow between my fingers until ice water flows into my shoes. I rush about like a driven animal: I did not sleep for several days and did not eat for about a week, because I can’t leave the house and I'm afraid that he will come to my apartment. I am afraid that he will come for me, I am afraid that he will get me, just as my father got out from under the bed, and humiliates. I squeeze a knife more in my hand, hoping to feel safe.
I was tired of fighting and being defeated all the time, I was tired of running from things that sooner or later they will catch up with me - I was extremely tired of living the way I lived before, and therefore I put a new cut.