Текст песни Раз-два-три, ветер изменится - Глава 11 отрывок 6

Ощущения сплавляются: вот его рука массирует через одежду мой член и с оттягом придавливает мошонку, а вот Ганнибал покрывает поцелуями мое лицо и шепотом спрашивает, о чем я думал. Я не могу ответить; во многом из-за того, что я приподнимаюсь на носках под его прикосновениями и вытягиваюсь вдоль стены, надеясь, что он будет продолжать. Он медленно стягивает с меня свитер, и на секунду, когда я оказываюсь в душной темноте, мне хочется громко застонать: Ганнибал продолжает гладить меня и придавливает к стене. Жарко и тяжело.
Жарко, жарко, жарко, когда он наклоняется к моей груди и обводит кончиком языка сосок. Жарко, когда он втягивает вершину между губ и чуть надавливает зубами. Жарко, когда он выпрямляется и, освободив меня от одежды, прижимается губами к моим губам.

- Он мог навредить тебе, - Ганнибал расстегивает мои джинсы и спускает трусы; мне хочется засмеяться, когда он подает мне руку и помогает переступить через одежду, - неуместная галантность. Но Лектер садится на край постели и расставляет ноги, чтобы я мог стать рядом с ним – и я просто жалко закрываю лицо руками от стыда. Он не смотрит – он изучает. Ганнибал Лектер запоминает то, как я выгляжу.
И в этом нет никакой сентиментальности, никакого восхищения – он осматривает то, что принадлежит ему, и морщит нос, когда находит царапину под моим боком.

Он протягивает ко мне руку, и я послушно делаю к нему шаг. Пару минут не происходит ровным счетом ничего: его палец обводит мой пупок, и от этого слишком тянет внизу живота. У меня дрожат колени, у меня стучат зубы, у меня кружится голова – Ганнибал помогает мне лечь на кровать и целует меня в бедро.
- Он мог навредить тебе, Уилл… - я буду еще не раз вспоминать не страх, а злость в его голосе. Не панику, а гнев. Ганнибал не боялся, что я мог умереть, - это будет преследовать меня из ночи в ночь.
Он ревновал.

Он поднимается на руке к моим губам и проводит по ним языком – неловкая попытка ответить ему оканчивается тем, что я обхватываю его за шею и шиплю: «Прости, прости меня, прости меня…».
- Не делай так больше… - кончик языка поддевает мою верхнюю губу и обводит десну, - …мальчик.

Мальчик. Я просовываю ладонь под халат Ганнибала и приподнимаю ткань, освобождая плечо. В следующую секунду я прижимаюсь губами к его ключице и почти неслышно выдыхаю: «Спасибо».
Он улыбается.
Хорошо быть услышанным.

The sensations melt: here his hand massages my penis through the clothes and presses the scrotum with a pull, but Hannibal covers my face with kisses and in a whisper asks what I was thinking. I cant answer; largely due to the fact that I rise on my toes under his touch and stretch along the wall, hoping that he will continue. He slowly pulls off my sweater, and for a second, when I find myself in the stuffy darkness, I want to moan loudly: Hannibal continues to stroke me and presses me against the wall. Hot and hard.
Hot, hot, hot as he leans over my chest and traces the tip of his tongue around the nipple. Hot when he pulls in the top between his lips and presses slightly with his teeth. It's hot when he straightens up and, freeing me from my clothes, presses his lips to my lips.

- He could hurt you, - Hannibal unbuttons my jeans and lowers my panties; I want to laugh when he gives me his hand and helps me to step over my clothes - inappropriate gallantry. But Lecter sits down on the edge of the bed and spreads his legs so that I can stand next to him - and I just pathetically cover my face with my hands in shame. He doesn't look - he studies. Hannibal Lecter remembers how I look.
And in this there is no sentimentality, no admiration - he inspects what belongs to him, and wrinkles his nose when he finds a scratch under my side.

He holds out his hand to me, and I obediently take a step towards him. For a couple of minutes, absolutely nothing happens: his finger goes around my navel, and it pulls too much in the lower abdomen. My knees are shaking, my teeth are chattering, my head is spinning - Hannibal helps me lie down on the bed and kisses my thigh.
“He could have hurt you, Will…” I’ll remember more than once not fear, but anger in his voice. Not panic, but anger. Hannibal was not afraid that I might die - it would haunt me from night to night.
He was jealous.

He rises on his hand to my lips and runs his tongue over them - an awkward attempt to answer him ends with the fact that I grab his neck and hiss: "I'm sorry, forgive me, forgive me ...".
- Don't do that anymore ... - the tip of the tongue pushes my upper lip and outlines the gum, - ... boy.

Boy. I slip my hand under Hannibal's robe and lift the fabric, freeing my shoulder. The next second, I press my lips against his collarbone and exhale almost inaudibly: "Thank you."
He smiles.
It's good to be heard.