Текст песни Раз-два-три, ветер изменится - Глава 8 отрывок 5

Закричал ли я от восторга? Вскочил ли я с места? Начал ли я звонить Кроуфорду, что похвастаться тем, что доктор Лектер меня поцеловал? Нет. Можно было бы сказать, что это все благодаря моей выдержке и стойкости, а также рудиментарным представлениям о приличии, но, на самом деле, я просто старался не задохнуться.
У него были жесткие узкие губы, и, когда он, наклонившись над скрюченным мной, поцеловал меня в угол рта, единственное, о чем я мог думать: «Пожалуйста, пусть я не умру от остановки сердца». Он закрыл глаза и мягко, практически неощутимо, провел языком между моих губ, чтобы, когда я оскалюсь от того, насколько трудно терпеть эти полуприкосновения, сказать: «До встречи». И оставить меня.
Да, именно так выглядел мистер Галантность-1969. Ты можешь порадоваться за меня, мама. В пятницу я иду к нему на прием, и поэтому мне нужно найти свой самый красивый бабушкин свитер, свои самые чистые джинсы и свое самое кроткое выражение лица. Мне нужно выглядеть максимально здоровым и перспективным, как для получения кредита, чтобы он не разочаровался в своем решении принять меня.
И я проебся, мама, господи, как я проебся.

Мы встретились во вторник, и, значит, у меня была пара свободных часов до пятницы, которые я мог бы провести в глубоком тумане рефлексии и размышлений над своей жизнью. Но я решил, что лучшим выходом в моем положении будет провести эти несколько дней в бесконечно угаре унижения собственного достоинства и непрекращающейся паники. Я жаждал какого-нибудь отцовского наставления вроде «Не будь телкой, Уилл», «Соберись, склизкий кусок дерьма!» или какого-нибудь вскрика моряка об утраченной Англии: «Я думал, я воспитывал сына, а воспитал шлюху!». Мне безумно не хотелось оставаться один на один с вопросом о том, как быть, если человек, который тебе нравится, имеет тот же набор гениталий, что и ты. Меня учили отвечать на провокации в духе: «Насколько санкционированным было вмешательство США в корейскую войну?», - но ни разу не уточнили, что говорить, если спросят о моей сексуальной ориентации. Я ожидал вмешательства Бога, звонка Президента – любой внешней гуманитарной помощи в моей гражданской войне, но, так как никто не спешил помогать, я подумал, что мой единственный друг – это мистер Джонни Уолкер. Он не задает дурацких вопросов и не дает кретинских ответов, он молча поддерживает и обнимает изнутри.
Джонни не подвел меня и в этот раз; в том случае, если моей целью было забиться в угол ванной комнаты, и, сжимая между колен бутылку, размазывать по лицу сопли, он справился блестяще. Причиной моей неизбывной печали, которая заставила меня три раза подрочить с горя, было осознание того, что многие в моем возрасте попробовали если не героин, то хотя бы секс втроем. А если не секс втроем, то хотя бы жениться. В лучшем случае я мог похвастаться коллекцией пыли и полным собранием плесени, а мне хотелось какой-то стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Если гомосексуальные психотерапевты, говорящие на английском с акцентом, контрабандой увезенным из восточной Европы, обеспечивают это, что же – позвоните мне на тот свет, мы подискутируем на этот счет.

Did I scream with delight? Did I jump up? Did I start calling Crawford to brag that Dr. Lecter kissed me? Not. One could say that this is all due to my endurance and resilience, as well as rudimentary ideas about decency, but, in fact, I just tried not to suffocate.
He had tight, narrow lips, and when he leaned over my gnarled me and kissed the corner of my mouth, the only thing I could think about was, "Please don't let me die of cardiac arrest." He closed his eyes and gently, almost imperceptibly, ran his tongue between my lips, so that when I grin at how difficult it is to endure these half-touches, say: "See you soon." And leave me.
Yes, that's exactly what Mr 1969 Gallantry looked like. You can be happy for me, mom. On Friday I go to see him, and so I need to find my prettiest grandma's sweater, my cleanest jeans, and my gentlest expression. I need to look as healthy and promising as possible, how to get a loan, so that he does not get disappointed in his decision to accept me.
And I will fuck, Mom, God, how I will fuck.

We met on Tuesday, which means that I had a couple of free hours until Friday, which I could spend in a deep fog of reflection and reflection on my life. But I decided that the best way out in my situation would be to spend these few days in an endless frenzy of humiliation and incessant panic. I was longing for some kind of dad's admonition like "Don't be a chick, Will," "Get yourself together, you slimy piece of shit!" or some cry of a sailor about the lost England: "I thought I was raising my son, but raised a whore!" I really didn't want to be left alone with the question of what to do if the person you like has the same set of genitals as you. I was taught to respond to provocations in the spirit of: “How sanctioned was the US intervention in the Korean War?”, But they never specified what to say if asked about my sexual orientation. I expected God's intervention, the President's call - any outside humanitarian aid in my civil war, but since no one was in a hurry to help, I thought my only friend was Mr. Johnny Walker. He does not ask stupid questions and does not give idiotic answers, he silently supports and hugs from the inside.
Johnny did not disappoint me this time either; in the event that my goal was to hide in the corner of the bathroom, and, squeezing a bottle between my knees, smear snot on my face, he did it brilliantly. The reason for my inescapable sadness, which made me jerk off with grief three times, was the realization that many at my age had tried, if not heroin, then at least threesome. And if not a threesome, then at least get married. At best, I could boast of a collection of dust and a complete collection of mold, but I wanted some kind of stability and confidence in the future. If homosexual psychotherapists who speak English with an accent smuggled out of eastern Europe provide this, then give me a call, we will debate it.