Их было трое - он она и она
Я мог быть четвертым, но предпочел смотреть из окна
И вокруг было так много людей и мир был звонким как жесть
И никто из нас не знал слова любовь и никто не знал слова месть
Наш подъезд был прекрасен во всех отношениях, но никто не знал свой этаж
А те, кто знал, те считали, что этот подъезд не наш
Управдом, тетя Шура, сказала, что здесь практически все не так
Конечно, ей было легко говорить, в ее гараже стоял танк
Дворник Петрович чинил свои крылья, он был почти что поэт
Но кто-то из трех как-то утром сказал, что драматизма давно уже нет
«Стоит ли писать» - подумал Петрович, и с крыши взлетел как Икар
В небе его поджидал черный ворон, но он был еще не стар
Бальные танцы при свете луны как выяснилось, будет потом
И чтобы не сказала управдом тетя Шура, Петрович решил петь о другом
Но только он начал, как кончилось пиво, и он очень быстро устал
А еще в нашем доме жило семь генералов и один пожилой адмирал
Когда кто-нибудь из них выходил на балкон во дворе наступала весна
Дворник Петрович брал себе отпуск и удалялся в поисках сна
Меня не считали врагом народа, но по признакам это был я
А народу было плевать на всех нас, а тем более плевать на меня
Однажды адмирал пиратским набегом завершил крестовый поход
Матросы перекрыли для меня все выходы, но я ушел через вход
Петрович женился на одной из трех и адмирал приступил к дележу
И я понял в этом мире не бывает такого, чего я не разгляжу
Один из генералов как-то под вечер рассказал мне о любви
Он угощал меня самогоном, настоянным на крови
А в воздухе стояла такая жара, что трудно было дышать
И те из трех, кто еще оставался, говорили, что нам нужно бежать
В сторонке стоял молодой черный ворон, он решил указать нам путь
Управдом, тетя Шура, кричала нам вслед надеясь, что нас еще можно вернуть
И мы очутились у сотни дорог, но не задумались при выборе их
И все о чем я пел раньше случилось со мной, когда я еще был в живых
There were three of them - she and she
I could be the fourth, but I preferred to look from the window
And there were so many people around and the world was sonorous as tin
And none of us knew the word love and no one knew the word revenge
Our entrance was beautiful in every way, but no one knew his floor
And those who knew, they believed that this entrance was not our
Manager, Aunt Shura, said that almost everything is wrong here
Of course, it was easy for her to speak, in her garage stood a tank
Janitor Petrovich repaired his wings, he was almost a poet
But one of the three once said that drama has been gone for a long time
“Is it worth writing,” thought Petrovich, and flew off the roof like Icarus
Black Raven was waiting for him in the sky, but he was not yet old
Ball dances in the light of the moon as it turned out, then there will be
And so that the administration of Aunt Shura does not say, Petrovich decided to sing about another
But only he began, as the beer ended, and he was very tired
And there were seven generals and one elderly admiral in our house
When any of them went out onto the balcony in the yard spring
Division Petrovich took his vacation and retired in search of sleep
I was not considered an enemy of the people, but on the grounds it was me
And the people did not care about all of us, and even more so do not care about me
Once the admiral with a pirate raid completed the Crusade
Sailors blocked all the outputs for me, but I left through the entrance
Petrovich married one of three and the admiral began to deliver
And I understood in this world there is no such thing that I will not see
One of the generals once in the evening told me about love
He treated me to the moonshine incurred on blood
And in the air there was such heat that it was difficult to breathe
And those of the three who still remained said that we needed to run
A young black raven was on the sidelines, he decided to indicate to us the way
Manager, Aunt Shura, screamed after us hoping that we could still be returned
And we found ourselves at hundreds of roads, but did not think when choosing them
And everything that I did before happened to me when I was still alive
