Текст песни Русские староверы, штат Орегон, США - Аввакум в изгнании

Дмитрий Сергеевич Мережковский СТИХОТВОРЕНИЯ 1883 — 1887
ПРОТОПОП АВВАКУМ
I
Свят Христос был тих и кроток <…>
………………………………………………………….
Горе вам, Никониане! Вы глумитесь над Христом, —
Утверждаете вы церковь пыткой, плахой да кнутом!
………………………………………………………….
Горе вам: полна слезами и стенаньями полна
Опозоренная вами наша бедная страна.
Но Господь за угнетенных в гневе праведном восстал,
И прольется над землею Божьей ярости фиал.
Нашу светлую Россию отдал дьяволу Господь:
Пусть же выкупят отчизну наши кости, кровь и плоть.
Знайте нас, Никониане! Мир погибший мы спасем;
Мы столетние вериги на плечах своих несем.
За Христа — в огонь и пытку!.. Братья, надо пострадать
За отчизну дорогую, за поруганную мать!
II
Укрепи меня, о, Боже, на великую борьбу,
И пошли мне мощь Самсона, недостойному рабу…
Как в пустыне вопиющий, я на торжищах взывал
И в палатах, и в лачугах сильных мира обличал.
Помню, помню дни гоненья: вот в цепях меня ведут
К нечестивому синклиту, как разбойника, на суд.
Сорок мудрых иереев издевались надо мной.
И разжегся дух мой гневом — поднял крест я над главой
И в лицо злодеям плюнул, и, как зайцы по кустам,
Всё антихристово войско разбежалось по углам.
«Будьте прокляты! — я крикнул, — вам позор из рода в род:
Задушили правду Божью, погубили вы народ!»
Но стрельцов они позвали, ополчились на меня.
Речи полны дикой брани, очи — лютого огня.
И как волки обступили, кулаками мне грозят:
«Еретик нас обесчестил, на костер его!» — кричат.
То не бесы мчатся с криком чрез болото и пустырь, —
Чернецы везут расстригу Аввакума в монастырь.
Привезли меня в Андроньев, — тут и бросили в тюрьму,
Как скотину, без соломы — прямо в холод, смрад и тьму.
Там, глубоко под землею, в этой сумрачной норе,
Думал с завистью я, грешный, о собачьей конуре.
III
Я три дня лежал без пищи, — наступал четвертый день…
Был то сон, или виденье, — я не ведаю… Сквозь тень —
Вижу, двери отворились, и волною хлынул свет,
Кто-то чудный мне явился, в ризы белые одет.
Он принес коврижку хлеба, он мне дал немного щец:
«На, Петрович, ешь, родимый!» — и любовно, как отец,
Смотрит в очи, тихо пальцы он кладет мне на чело,
И руки прикосновенье братски-нежно и тепло.
И счастливый, и дрожащий, я припал к его ногам,
И края святой одежды прижимал к моим устам.
И шептал я, как безумный: «Дай мне муки претерпеть,
Свет-Христос, родной, желанный, — за Тебя бы умереть!..»
IV
Это было на Устюге: раз — я помню — ввечеру
Старца божьего Кирилла привели мне в конуру.
С ним в тюрьме я прожил месяц; был он праведник душой,
Но безумным притворялся, полон ревности святой.
Всё-то пляшет и смеется, всё вполголоса поет,
И, качаясь, вместо бубнов, кандалами мерно бьет;
День юродствует, а ночью на молитве он стоит,
И горячими слезами цепи мученик кропит.
Я любил его; он тяжким был недугом одержим.
Бедный друг! Как за ребенком, я ухаживал за ним.
Он страдать умел так кротко: весь в жару изнемогал,
Но с пылающего тела власяницы не снимал.
Я печальный голос брата до сих пор забыть не мог:
«Дай мне пить!» — бывало скажет; взор — так нежен и глубок.
На руках моих он умер; безмятежно и светло,
Как у спящего младенца, было мертвое чело.
И покойника, прощаясь, я в уста поцеловал:
Спи, Кириллушка, сердечный, спи, — ты много пострадал.
Над твоей могилой тихой херувимы сторожат;
Спи же, друг, легко и сладко, отдохни, усталый брат!
V
В конуре моей подземной я покинут был опять
Целым миром. Даже время перестал я различать.
Поглупел совсем от горя: день и ночь в углу сидишь,
Да замерзшими ногами в землю до крови стучишь.
Если ж солнце в щель заглянет и блеснет на кирпиче,
И закружатся пылинки в золотом его луче, —
Я смотрел, как паутина сеткой радужной горит,
И паук летунью-мошку терпеливо сторожит.
На заре я слушал часто, ухо к щели приложив,
Как в лазури крик касаток беззаботен и сч

Dmitry Merezhkovski POEMS 1883 - 1887
Avvakum
I
Holy Christ was quiet and meek ​​& lt; ... & gt;
...................................................................
Woe to you, nikonianami ! You scoff at Christ -
You claim the church torture scaffold whip !
...................................................................
Woe to you, full of tears and groans full
Dishonored you , our poor country.
But the Lord of the oppressed righteous anger rose ,
And shed upon the earth God's wrath phial .
Our bright Russia gave the devil the Lord :
Let the redeemed homeland , our bones , blood and flesh .
Know us nikonianami ! We will save the world perished ;
We centenary chains on his shoulders responsibility.
For Christ - the fire and torture ! .. Brothers , we must suffer
For homeland expensive , the insulted mother!
II
Strengthen me , O God , in the great struggle ,
And grant me the power of Samson , an unworthy servant ...
As in the wilderness crying , I cried at the market
And in the chambers , and in shacks movers denounced .
I remember , I remember the days of persecution , Behold me in chains lead
By wicked sinklita as robber , on the court.
Forty- wise priests mocked me.
And lit my spirit anger - I picked up a cross over the head of
And spit in the face of evil-doers , and , like rabbits in the bushes ,
All the Antichrist army scattered in the corners.
" Damn ! - I cried - you shame from generation to generation :
Strangled the truth of God , you killed people! "
But they called the musketeers , ganged up on me.
Speech full of wild battle , the eyes - fierce fire.
And like wolves gathered around , punching me get any :
" Heretic us dishonored on fire it! " - Screaming .
That's not the demons rush screaming through the swamp and wasteland -
Monk disrobed Habakkuk driven to the monastery.
They took me in Andronov - here and thrown into prison ,
Like cattle , without straw - right in the cold, the darkness and stench .
There, deep under the earth, in this gloomy hole,
I thought with envy , a sinner , a dog kennel.
III
I lay for three days without food - comes the fourth day ...
Was it a dream or a vision , - I know not ... Through shadow -
I see the door opened , and the waves rushed light
Someone was wonderful to me , dressed in a white robe .
He brought gingerbread bread , he gave me a little cabbage soup :
" On , P. , eat , my dear !" - And lovingly , as a father,
Looking into the eyes , quiet fingers he puts me on the forehead ,
And the touch of the hands of a brother - and heat gently .
And happy, and trembling , I fell at his feet ,
And the edge of the holy garments pressed to my lips .
And I whispered , like a madman , "Give me flour endure
Light - Christ , my dear, welcome, - for thee to die ! .. "
IV
It was on Ustjug : time - I remember - vvecheru
God's elder Cyril led me in the doghouse .
With him in the prison, I lived a month ; he was a righteous soul,
But mad pretended saint full of jealousy .
Still, it dances and laughs , all in a low voice sings
And , swinging , instead of drums , beats rhythmically shackles ;
Day plays the fool , and at night praying he stands
And hot tears chain martyr sprinkles .
I loved him ; He was a serious illness obsessed.
Poor friend ! As a child , I took care of him .
He knew how to suffer meekly : all in the heat exhausted ,
But with a flaming body hair shirt did not take off .
I'm sad his brother's voice still could not forget :
" Give me a drink! " - Says happened ; eyes - so gentle and deep.
In my hands , he died ; serene and bright,
As a sleeping baby was dead brow.
And the dead man , saying goodbye , I kissed her mouth :
Sleep Kirillushka , heart , sleep - you suffered much .
Over your grave quiet cherubim guard ;
Sleep well , my friend, easy and sweet , rest , tired brother!
V
In my kennel I leave the underground was again
The whole world . Even the time I ceased to distinguish .
All became stupid with grief : day and night sitting in the corner ,
Yes, frozen feet into the ground to knock the blood .
Well if the sun in the slot and peep flash on the brick ,
And zakruzhatsya motes in his golden ray -
I looked like a cobweb mesh rainbow lights ,
And Spider - flyers' midge patiently guards .
In the early days I listened to often , the ear to the crack by applying ,
As in the azure cry orcas carefree and MF