одноглазая материя района переливается
в туманных габаритах последнего автобуса.
мне кажется что слишком много слов потрачено.
еще четыре минуты и мы окажемся все в невесомости.
мы выбирали суицид через анонимайзеры и я везу тебя косой в пакете макдональдса
бескомпромиссно тяжело тянущееся
ожидание, что мы когда нибудь проснемся взрослыми.
это не самое полезное, но я курю.
я выбираю города где не бывает солнца.
остановись и посмотри вокруг - здесь все похоже на закат,
неверное движение - я снова на концике! целого Цоя. но ты не цокай языком на цоколе - воцерковленный и седой. отстойно настроили, но я люблю твою лицо и все что остается это цепи или сопли.
падают боинги, тополь в поле стреляет солью в такое далекое и пустое яйцо горизонта. позор мусорам и надзору. скоро здесь будет здоровский сорт и односолодовое. это не винцо высоцкого, это настойка с веществом.
пожалуйста не уходи, я умираю от бессонницы
мое сердце японца в соевом соусе на подносе, осенью ты меня бросила ноги в лакосте в автобусе в Кунцево. моя рапунцель тусит в тусиби в центре, в сити, ценители музыки Циммера пидоры - выбор субтитров к римским каникулам, , наше картинное пари - покинули автомобиль, горим в Париже и Риме, а мы взяли на рил и лидируем.
моя Мари.
старик, это проникло в тарифы и рифмы - нарывы, марки, толер и ты - такая "одинокая" пока нет наркотиков в доме.
восторг, подари мне кому Газпром
а я азбукой морзе зову тихие зори назад
назойливо узнаваемый ад гражданства
таинственно - стаи аистов в небесах
я выбираю то что бы меня покалечило насмерть.
one-eyed matter of the area is overflowing
In the foggy dimensions of the last bus.
It seems to me that too many words spent.
Four minutes and we will be all in weightlessness.
We chose a suicide through anonymisers and I drive you oblique in McDonalds package
Uncompromisingly seriously pulling
Waiting for we ever wake up adults.
This is not the most useful, but I smoke.
I choose the city where there is no sun.
stop and look around - everything looks like a sunset
Invalid movement - I'm on the contricacy! A whole century. But you are not Cocaai with a tongue on the basement - church and gray. Sustfully set up, but I love your face and all that remains chains or snot.
Boeing falls, the poplar in the field shoots salt into such a distant and empty horizon egg. Shame debris and supervision. Soon there will be a healthy variety and single-barrel. This is not Vino Vyzotsky, this is a tincture with a substance.
Please do not leave, I'm dying from insomnia
My heart of the Japanese in a soybean sauce on a tray, in the fall you threw me in a lacquer in a bus in Kuntsevo. My Rapunzel is stupid in Tusibi in the center, in the city, connoisseurs of music Tsimmer Podor - the choice of subtitles to the Roman holidays,, our picture betting - left the car, burn in Paris and Rome, and we took Rile and lead.
My Marie.
The old man, it penetrated into tariffs and rhymes - Naryvy, stamps, Tomer and you - such a "lonely" there is no drug in the house.
delight, give me to whom Gazprom
and I am a story Morse call silent zori back
annoyingly recognizable ad citizenship
mysterious - flocks of stories in heaven
I choose what would crude me to death.
