Текст песни С. Есенин, читает Сергей Безруков - Исповедь хулигана

Не каждый умеет петь,
Не каждому дано яблоком
Падать к чужим ногам.

Сие есть самая великая исповедь,
Которой исповедуется хулиган.

Я нарочно иду нечёсаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах.
Ваших душ безлиственную осень
Мне нравится в потёмках освещать.
Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы,
Я только крепче жму тогда руками
Моих волос качнувшийся пузырь.

Так хорошо тогда мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
Что где-то у меня живут отец и мать,
Которым наплевать на все мои стихи,
Которым дорог я, как поле и как плоть,
Как дождик, что весной взрыхляет зеленя.
Они бы вилами пришли вас заколоть
За каждый крик ваш, брошенный в меня.

Бедные, бедные крестьяне!
Вы, наверно, стали некрасивыми,
Так же боитесь бога и болотных недр.
О, если б вы понимали,
Что сын ваш в России
Самый лучший поэт!
Вы ль за жизнь его сердцем не индевели,
Когда босые ноги он в лужах осенних макал?
А теперь он ходит в цилиндре
И лакированных башмаках.

Но живёт в нём задор прежней вправки
Деревенского озорника.
Каждой корове с вывески мясной лавки
Он кланяется издалека.
И, встречаясь с извозчиками на площади,
Вспоминая запах навоза с родных полей,
Он готов нести хвост каждой лошади,
Как венчального платья шлейф.

Я люблю родину.
Я очень люблю родину!
Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
Приятны мне свиней испачканные морды
И в тишине ночной звенящий голос жаб.
Я нежно болен вспоминаньем детства,
Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.
Как будто бы на корточки погреться
Присел наш клён перед костром зари.
О, сколько я на нём яиц из гнёзд вороньих,
Карабкаясь по сучьям, воровал!
Все тот же ль он теперь, с верхушкою зелёной?
По-прежнему ль крепка его кора?

А ты, любимый,
Верный пегий пёс?!
От старости ты стал визглив и слеп
И бродишь по двору, влача обвисший хвост,
Забыв чутьём, где двери и где хлев.
О, как мне дороги все те проказы,
Когда, у матери стянув краюху хлеба,
Кусали мы с тобой её по разу,
Ни капельки друг другом не погребав.

Я всё такой же.
Сердцем я все такой же.
Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
Стеля стихов злачёные рогожи,
Мне хочется вам нежное сказать.

Спокойной ночи!
Всем вам спокойной ночи!
Отзвенела по траве сумерек зари коса…
Мне сегодня хочется очень
Из окошка луну обоссать

Синий свет, свет такой синий!
В эту синь даже умереть не жаль.
Ну так что ж, что кажусь я циником,
Прицепившим к заднице фонарь!
Старый, добрый, заезженный Пегас,
Мне ль нужна твоя мягкая рысь?
Я пришёл, как суровый мастер,
Воспеть и прославить крыс.
Башка моя, словно август,
Льётся бурливых волос вином.

Я хочу быть жёлтым парусом
В ту страну, куда мы плывём.

Not everyone can sing,
Not everyone is given an apple
Fall to the stranger feet.

This is the greatest confession
Which professed bully .

I purposely go nechёsanym ,
With a head like a kerosene lamp , on his shoulders.
Your souls leafless autumn
Like in the dark cover .
I like the stones of battle
Fly to me as hail storm belches ,
I only stronger then shake hands
My hair swinging to bubble.

So well then I remember
Overgrown pond and raucous sound of alder,
That somewhere in my living father and mother ,
Who do not care for all of my poems ,
Roads which I, as a field, and as flesh ,
As rain in the spring loosens green.
They would come with pitchforks to stab you
For every cry your thrown at me .

Poor, poor peasants !
You probably have become ugly ,
Just afraid of God and the marsh interior.
Oh, if you knew
What your son in Russia
The best poet !
You only weapon for the life of his heart, not indeveli ,
When his bare feet , he dipped in the puddles of autumn ?
And now he goes to the cylinder
And painted shoes.

But it lives in the same ardor vpravki
Village bully .
Each cow with signs butcher
He bows from afar.
And meeting with cabbies in the square,
Remembering the smell of manure from their native fields ,
He is ready to carry each horse 's tail ,
As a wedding dress train.

I love home.
I love home !
Though there is sadness in her wicker rusty.
Pleasant to me pigs stained muzzle
And in the silence of night ringing voice toads.
I gently ill recollection of childhood,
April evening I dream Khmara and feed.
As if to squat warm up
He sat down in front of our maple fire dawn.
Oh, how much I'm on it eggs from nests of crows ,
Clambering over twigs , stealing !
All the same, eh it now , from the top of the green ?
Still strong eh its bark ?

But you, beloved ,
Faithful piebald dog ?!
Of old age you become blind vizgliv
And wander through the yard , dragging the tail sagged ,
Forgetting flair , where the doors and where the crib .
Oh, how dear to me all the mischief ,
When the mother styanuv loaf of bread,
We'll bite her on time ,
Not a bit of each other not is to bury .

I'm still the same .
I heart all the same .
As cornflowers in the rye , blossom in the face of the eye.
Stelya poems zlachёnye matting ,
I want to tell you gentle .

Good night!
You all a good night!
Rung on the grass of the morning twilight scythe ...
Today I want very
Out of the window the moon piss

Blue light, so blue !
In this blue even die not sorry.
Well, then, that I seem cynical ,
Trailers for ass lantern !
Good old , jaded Pegasus
Eh I need your soft trot ?
I came as a harsh master ,
Sing and glorify rats.
My noggin like August
Pours wine roiling hair .

I want to be a yellow sail
In that country , where we sail .