Посвящается Алексею Азикбекову героически погибшему в Великой Отечественной Войне
Помню узбека Алёшку…
Ночью в засаде сидим
Ветер свистит нехороший,
Зябко и глухо в груди.
Там за забором высоким
Зреет подлянка врага –
Грезят упиться Востоком
Русских воздеть на рога.
Вот отворились ворота,
И неприятной канвой
Вывел наружу кого-то
Вооруженный конвой.
Вижу: напрягся Алёшка,
Сжал в кулаке ППШ
И по холодной дорожке
К страже пополз не спеша.
Я его за ногу дёрнул:
«Ну-ка, служивый, назад!»
Он обернулся. Запомнил
Грустные эти глаза…
Пусть у Алёшки глаз узкий
Был, но ребята клянусь!
Был он поистине русский!
Как первозданная Русь!
«Я не могу извините…
Коль не вернусь до утра,
Мамке моей напишите –
В плен угодила Зухра…»
И по-пластунски умело
Лёшка как будто змея,
Полз на военное дело
И не смотрел на меня.
Лопнули сумрака звенья,
Утро, кровавый рассвет,
Вот подошло подкрепленье,
Только Алёшки всё нет…
Тыл негодяев повержен,
Что это?! Губы дрожат…
Возле забора повешен
Бравый узбекский сержант.
Шея Алёшки разбухла
Синий прикушен язык,
По лицу ползают мухи
Алым окрашен кадык.
Руки в ожогах тяжелых,
Вспорот по шею живот,
Брюки измазаны жёлтым
Скорчен страдальчески рот.
Сколь не казался ужасным
Вид сотворенного зла –
Как и по-прежнему ясны
Были Алёшки глаза.
Жили в них: подвиг и вера,
Смелость и бравая грусть.
Я приподнял его веко,
И прочитал слово «Русь».
Dedicated to Alexey Azikbekov heroically dead in the Great Patriotic War
I remember Uzbek Aleshka ...
At night in ambush sit
The wind whistles bad
Zyabko and deaf in the chest.
There is a fence high
Pretty podlka enemy -
Dream to get enough east
Russian languages to horn.
Here came the gate,
And unpleasant canvay
Brought out someone
Armed convoy.
I see: tense Aleshka,
Squeezed in fist ppsh
And on the cold path
No rush to guard.
I pulled him back:
"Well, serviced, back!"
He turned around. Remember
Sad these eyes ...
Let Alley Eye have a narrow
Was, but guys swear!
He was truly Russian!
Like pristine Rus!
"I can't sorry ...
Kohl will not come back until the morning
I write mine to my mother
In captivity pleased Zuhra ... "
And in blocho skillfully
Lyoshka seems to be a snake
CHAND ON MILITARY
And did not look at me.
Burst the dusk links,
Morning, bloody dawn,
Here it came up reinforcement,
Only alloshosses are not all ...
Rear rascalov is blocked
What is it?! Lips trembling ...
Near the fence of Poshene
Brave Uzbek sergeant.
Neck of an aleshka swelling
Blue fell tongue
Flies crawl down
Alla painted Kadyk.
Hands in heavy burns,
Sports on the neck of the belly,
Pants are smeared yellow
Figure sufferersally mouth.
How much did not seem terrible
Kind of created evil -
As still clear
There were anoshosses eyes.
Lived in them: feat and faith,
Courage and breaking sadness.
I raised his eyelid,
And read the word "Rus".
