И мы стоим с тобой вдвоём,
Плевать на все - гори огнём.
Темно в глазах, и в горле ком,
И это слово воробьем
Летит свободно и легко;
Всю жизнь я дул на молоко;
Летит в игольное ушко.
И ерунда, и дребедень,
Себе надень, меня одень.
Ибо я стою как пень,
И дольше века длится день.
Большому что-то кораблю
Мои слова равны нулю
Терплю, терплю, терплю, терплю (?)
И слово вырвалось "люблю".
И в собственной глупости,
И во всеобщей мерзости
Я лучше буду коров пасти,
Я лучше буду полы мести.
И в самом долгом прощании,
И в самом громком молчании,
И в прерванном телевещании,
И в бабушки милом ворчании,
И в самой нелепой радости,
И в самой страшной горести,
И в самой веселой гадости,
И в том, что дальше вдвоём грести,
И в том, что забыл в пальто
В кармане ключи от рая,
Прошу винить... Нет, не то -
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Рая.
Края.
Рая.
Рая.
И мы стоим с тобой вдвоём,
Плевать на все - гори огнём.
Темно в глазах, и в горле ком,
И это слово воробьем
Летит свободно и легко;
Всю жизнь я дул на молоко;
Летит в игольное ушко.
И ерунда, и дребедень,
Себе надень, меня одень.
Ибо я стою как пень,
And the day lasts longer than a century.
Большому что-то кораблю
Мои слова равны нулю
Терплю, терплю, терплю, терплю (?)
И слово вырвалось "люблю".
И в собственной глупости,
И во всеобщей мерзости
Я лучше буду коров пасти,
Я лучше буду полы мести.
И в самом долгом прощании,
И в самом громком молчании,
И в прерванном телевещании,
И в бабушки милом ворчании,
И в самой нелепой радости,
И в самой страшной горести,
И в самой веселой гадости,
И в том, что дальше вдвоём грести,
И в том, что забыл в пальто
В кармане ключи от рая,
Прошу винить... Нет, не то -
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Вдвоём до последнего края.
Raya.
The edges.
Raya.
Raya.
