Текст песни СПЛИН - Конец Прекрасной Эпох

Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.

Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.

В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.

Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.

Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.

То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...

То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.

Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.

Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.

Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969

Because the art of poetry requires words
I - one of the deaf , bald , sullen ambassadors
second-rate powers associated with this -
not wanting to rape your own brain ,
Feeding himself clothes, go down to the shop
for an evening paper .

The wind blows the leaves . Old bulbs dim glow
in these sad lands, whose motto - victory mirrors
with the assistance of puddles creates the effect of abundance.
Even thieves steal an orange, an amalgam of scratching .
However, the feeling with which you look at yourself -
I forgot that feeling .

In these sad lands , all designed for the winter : dreams
walls of prisons , coats, brides toilets - white
Christmas , drinks, second hands .
Passerines cardigans and dirt on the number of bases ;
puritanical mores. Underwear. And in the hands of violinists -
wooden warmers .

This land is immovable . Representing gross
iron and lead, stunned tryahnesh head
remember former power on bayonets and Cossack whips .
But eagles sit like a magnet to iron mixture .
Even wicker chairs held here
bolt and nuts .

Only fish in the sea know the price of freedom ; but their
muteness makes us like to create your own
labels and offices . And the space sticks pricelist.
Time created death. Needing bodies and things ,
and other properties of those it seeks to raw vegetables .
Kochety heed chime .

Live in an era of achievements , with the sublime in nature,
unfortunately difficult. Belle dress lifted up ,
see what he was looking and not new wonderful diva .
It is not that hard here Lobachevsky blyudut ,
but telescoped around the world should be narrowed , and then -
then end prospects.

Whether the map of Europe stolen agents authorities
then five miles six remaining parts of the world
too far . Whether some fairy godmother
practice witchcraft on me , but I can not run away .
I pour myself Cahors - not screaming same servant -
yes ... I scratch Kotofei

Whether the bullet in the head , as if the finger of Errors ,
whether to pull out of here by sea new Christ .
And how not to mix with drunken eyes, Ninny from frost
locomotive with the ship - still can not burn with shame :
as canoe on the water , will not leave a trace on the rails
wheel of a steam locomotive .

What the newspapers say in the section " From the courtroom ?"
Sentence was carried out . Glancing here ,
Everyman will see through his glasses in pewter frame,
as a man lying face down against a brick wall ;
but not asleep. For squeamish bonce dreams
perforated entitled .

Vigilance of this era roots entwined in those
times , unable in their general blindness
distinguished from the drop-down cradles of fallen cradles .
Ferruginous Chud on death did not want to look .
Pity saucers full, not only with whom vertanut table ,
to ask from you , Rurik .

Vigilance these times - this vigilance to things impasse.
Do not spread on the tree mind stuck until
but a slap on the wall . And do not wake the prince - a dinosaur.
For the last line , oh, do not pull out a bird feather .
Defiant and head of all cases - that wait ax
yes green laurel.
                                      December 1969