Под шорохи, звоны и крики с окрестных дворов
Плясали багряные блики осенних костров.
И лист, ощутивший свободу, над миром кружил,
Ложился на ржавую воду устало, без сил.
Припев:
На ветке ему стало тесно и невмоготу,
Уступил своё место другому листу.
Совершается зримо и остро извечный обряд, вечный обряд,
И нет в том трагедии, просто настал листопад.
(2)
Природой отмеренный срок приближался к концу,
Пришёл звёздный час и забвение к живому листу.
В последнем полёте подхваченный ветром зимы,
Ложился на ржавую воду осколок зари.
To the rustling, ringing and screaming from the surrounding yards
The crimson glare of the autumn fires danced.
And a leaf that felt freedom circled the world,
He lay down on rusty water tiredly, without strength.
Chorus:
On the branch, he became cramped and unbearable,
Gave his place to another sheet.
Visibly and acutely eternal ritual is performed, an eternal rite,
And there’s no tragedy in it, just leaf fall.
(2)
By nature, the measured period was drawing to a close,
The finest hour and oblivion came to the living sheet.
In the last flight caught in the wind of winter
A splinter of dawn fell on rusty water.
