Текст песни Саша Прохоров - ЖУЖЕЛИЦЫ

Язык что жужелица ползёт из жижи лица,
Скрути из пальцев шиши, до ять мозги расчеши,
О палец пальцем ударь - в лице зашкерится царь.
Жень-шень из шамбалы, вишь, - чифирь шлёт нам и гашиш.

Чеширским вайшьею вширь расту, шикарен и жив,
Поддат отец, в стан шутов ушёл его пыльный штоф.
И камышовый кошак, и шебутной порошок,
Теперь не спросят: "за что?". И ходят только пешком.

А бородатый педант у однокомнатных врат
Корит души аскарид, гремит безвкусный иврит.
Щипнув добра от добра. Я ничему не был рад...
Знай, в микрокосме парит мой неустойчивый ритм.

Широт изорваны швы, волхвы сбежались на шум -
шарниром ржавым скрипит Земли смешарик шальной,
Наружу лезут шнуры, в душе подшипник ношу,
Расчёт неточен, но чист, как смех душевнобольной.

Стоит она в стороне, роняет ночь сырой снег,
По негативам пошарь - не заподозришь недуг...
А только лай оброни, запойный милицоньер,
И зенки шилом шуршат, ища в душе тошноту.

Щекаста щёлочь чела в траве немытых волос.
Текут в шалавьем кашне кровей нездешних ручьи.
Напрасно жёг чучела, знамений зло не сбылось.
Седин пожары в душе смёл смех без явных причин.

У тощей барышни - Шипр, у инженеров свой шифр,
Из шапки ключ извлеки - замкам "адьо" изреки,
Глянь, шифер шаткой башки накрыла шанкром цифирь.
Пророчеств воды горьки, явь скрыта в толще трухи.

В которой молча стоит болезной фрау белизна.
Тиха, как тёмная ночь, полна одной лишь мечтой:
Не стать владыкой столиц, не развести на дензнак,
Всего-то хочет понять: что есть большое ничто?

В лицо ей кашляет ветр. Слезится сажа глазниц,
Шипит своё, шёпот тьмы льёт в щёки реки морщин,
И не мерцает ответ, и космос не объяснит
Ведь слово было вчера, а нынче слово горчит.

The language that the beetle crawls out of the slurry of the face,
Twist from the fingers of shisha, combing your brains,
On a finger to hit the finger - the king will go in the face.
Zhenya -shin from Shambhala, you see, - Chifir is walking to us and hash.

Cheshire Vaysheyu in breadth is growing, gorgeous and alive,
Father will give in, his dusty barn went into the camp of jesters.
And reed cat, and shabet powder,
Now they will not ask: "For what?" And they walk only on foot.

And a bearded pedant in one -room gate
Crushing the soul ascaride, rattles of tasteless Hebrew.
Stinging good from good. I was not happy with anything ...
Know that my unstable rhythm soars in the microcosm.

The shir is torn by the seams, the magi fled to the noise -
A hinged rusty creaks of the land Smesharik Slag,
The cords climb out, I wear the bearing in the shower,
The calculation is inaccurate, but clean, like the laughter of the mentally ill.

She stands aside, drops raw snow,
By negativity scruff - you will not suspect a disease ...
But only barking out, a drunken police officer,
And the zenki rustling with an awl, looking for nausea in the shower.

Shchekstast a brow in the grass of unwashed hair.
They flow in the slut of blood unwell streams.
In vain, the stuffed stuffed, the signs of evil did not come true.
Sedin fires in the shower dared laughter for no obvious reasons.

The skinny young lady has a slap, the engineers have their own cipher,
Out of the cap, dive the key "Adio".
Look, the slate of the head of the head covered the Cyphir with the shanker.
The prophecies of water are bitter, the reality is hidden in the thickness of the corkhi.

In which silently, the sick frau whiteness stands.
Quiet, like a dark night, full of a dream alone:
Not become the lord of the capital, not to divorce the money -free
He just wants to understand: what is a big nothing?

The wind is coughing into her face. The saga of the eye sockets are watery,
Hiss hiss, a whisper of darkness pours into the cheeks of the wrinkle river,
And the answer does not flicker, and the cosmos will not explain
After all, the word was yesterday, and now the word is bitter.