Текст песни Саша Прохоров - Погребён в ледовитой пучине

Медузы глядят на меня тенью Будды, они лижут вёсла, что держит Харон, И буду ли завтра я, али не буду, - не важен медузам итог похорон. И их гладкоствольные хари лучатся, они помнят танкеры, и ледокол, и не даровал им эсминец несчастий.. А я всё тону в обгоревшем трико..

Две жёлтые рыбы любуются миной. сгрызает остов каравеллы песок.. Минога мечтает о море, где льдины.. а я метром ниже, бледнее лицом..
Меня занесло в мелководье, и бродит, как брага, по дулям сожжённым, плотва. И снится Володя мне, дворник Володя, который мой череп вином поливал. Корыта глазниц заполняют мурены, по лёгким курсирует горький планктон. Полны ламинарии блёклые вены. И больше меня не тревожит никто... Лишь там, в кружке водки, уснули матросы, я вынес их сор из горящей избы... Они — смельчаки. Их не клюнут морозы, а время придёт — они смогут забыть..

как плюхнулось мягкое тело за дело, как в тёплом эфире порхало оно, у этих суровых ребят ежедневно случается случай, их принцип: «Не ной!». И вот я улёгся, казалось бы, мягко, и не создавая собой диссонанс, и губ головёшки кремируют раки, песок поглощает меня про запас...

«судьба называется», скажет мне папа, когда вслед за мной прикоснётся ко дну. Одна здесь беда — от меня будет запах. А так — хорошо у стихии в плену. Ни ваших сберкнижек, паролей и явок, лежи и корми себе моря дары. И море укроет своим одеялом души моей сахарной сочный нарыв. Меня занесло в мелководье, и бродит, как брага, по дулям сожжённым, плотва. И снится Володя мне, дворник Володя, который мой череп вином поливал. Корыта глазниц заполняют мурены, по лёгким курсирует горький планктон. Полны ламинарии блёклые вены. И больше меня не тревожит никто...

Medusa look at me the shadow of Buddha, they lick the oars that keeps Charon, And tomorrow I'll be there, Ali will not - the result is not important jellyfish funeral. And their smooth-hari luchatsya they remember tankers and ice-breaker, and not given them the destroyer misery .. And I'm still drowning in charred tights ..

Two yellow fish admire mine. chew skeleton caravel sand .. Lamprey dreams of the sea, where ice floes .. and i meter below, pale face ..
I drifted into shallow water, and wandering as home-brewed beer at dulyam burned, roach. And dream I Volodya, Volodya janitor that my skull wine watered. Troughs eye sockets filled with moray eels, easy runs for bitter plankton. Full of kelp faded veins. And more than me does not bother anyone ... Only there, in a mug of vodka, the men fell asleep, I learned their dirty linen in public ... They're burning - daredevils. They will not peck frosts, and the time will come - they will be able to forget ..

a soft body slumped over the matter, as in the warm air, it flutters, these tough guys every day happens a case of the principle: "Do not Noah!". So I lay down, it would seem, gently, and without creating a dissonance, and lips golovёshki cremated crabs, sand absorbs me reserve ...

"Fate is called" Dad tells me, when behind me touches down. One is the problem - to me is the smell. And so - well with the elements in captivity. None of your passbooks, passwords and appearances, lie and feed myself seafood. And the sea will protect your blanket my soul sugar juicy abscess. I drifted into shallow water, and wandering as home-brewed beer at dulyam burned, roach. And dream I Volodya, Volodya janitor that my skull wine watered. Troughs eye sockets filled with moray eels, easy runs for bitter plankton. Full of kelp faded veins. And do not worry me one ...