А кто-то воркует: деньги.
А кто-то ворует вишню.
Кто-то ревёт от удушья.
А этот - целует Вишну.
А тот обрамлён экстазом.
А в море парят мурены.
Кося своим третьим глазом,
Мой фюрер разгладит вены.
Степная трава гноится.
А с неба летит черешня.
Там добрый Георгий Вицин
Играет в орла и решку.
А тут - города и сёла
Полны чеснока и джаза.
Закройте свой рот весёлый,
Он пахнет пропавшим мясом.
Колючи глаза эвенков.
Они проросли в сугробы.
Распутав гнилые вены,
Мой друг поперхнулся тромбом.
Анютиных глазок поле
Моргнёт и проглотит небо,
А пьяный посыплет солью
Горбушку сухого хлеба.
Пусть глотка горит рейхстагом,
Претит мне чужая святость.
Горячим колючим шлаком
Шипит в ваших рожах радость.
Пусть чирием лопнет солнце,
Пусть губы мои - два трупа.
Давитесь своим уродством.
А я улыбнусь беззубо.
And someone cooles: money.
And someone steals cherries.
Someone roars from suffocation.
And this one - kisses Vishnu.
And he is framed by ecstasy.
And Mohers hover in the sea.
Mowing with his third eye,
My Fuhrer will smooth out the veins.
The steppe grass is festering.
And cherries fly from the sky.
There is good George Vitsin
He plays in Eagle and Road.
And here - cities and villages
Full of garlic and jazz.
Close your mouth funny
He smells of missing meat.
Equal eyes of the Evenks.
They sprouted into snowdrifts.
Rastery the rotten veins,
My friend choked on a blood clot.
Anyutin eye field
The sky will blink and swallow
And the drunk sprinkle with salt
Gorbushka dry bread.
Let the sip burn the Reichstag,
An alien holiness transfers me.
Hot prickly slag
The joy hisses in your face.
Let the sun burst the chirium,
Let my lips - two corpses.
Catch your ugliness.
And I will smile toothlessly.
