Моя любовь живёт в Санкт-Петербурге
и нюхает на кухне кокаин,
а я тушу вонючие окурки
в компании подвыпивших мужчин,
моя любовь угадывает числа,
беседует о смысле бытия
в котором нету никакого смысла,
пока ты не со мной любовь моя.
Моя любовь живёт в Санкт-Петербурге
и бегает по дому босиком,
её друзья поэты и придурки,
с поэтами, я, кстати, не знаком.
Она болтает с ними про театры
и про своё унылое житье
и камера их делит жизнь на кадры,
на кадры на которых нет её,
и камера их делит жизнь на кадры,
на кадры на которых нет её.
Санкт-Петербург- великие обломки,
которые построили рабы,
а нынче их свободные потомки
присели на пилюли и грибы.
И посредине этой мясорубки,
просовывая голову в петлю,
моя любовь живёт в Санкт-Петербурге,
не ведая, что я её люблю.
My love lives in St. Petersburg
and in the kitchen sniffing cocaine,
I carcass stinking butts
in the company of drunken men,
my love guessing numbers
talks about the meaning of life
which do not have any sense,
as long as you are not with me, my love.
My love lives in St. Petersburg
and running around the house barefoot,
her friends poets and fools,
the poets, the way, I do not know.
She talks to them about the theater
and about their dismal habitation
and their camera divides life into frames,
on shots that do not have it,
and their camera divides life into frames,
on shots that do not have it.
The St. Petersburg grand debris
who built slaves
and now their free descendants
We sat on the pills and mushrooms.
And in the middle of the grinder,
poking his head into the noose,
My love lives in St. Petersburg,
not knowing that I love her.
