Когда же это закончится? Рай переполнен детьми.
Хочется или не хочется - нам оставаться людьми.
Стали чужими, а были на "ты", и это все неспроста.
Мы в общем саду топчем цветы, споря с пеной у рта.
Нельзя убивать другого за то, если кажется, что он не прав.
Даже жирафу видно не все, хоть самый высокий жираф.
Его голова средь небесных тел, но видит он самую малость:
Побеги, листочки, которые ел, а не львицу, что сзади подкралась.
Возможно, я зря дую в свирель и не считаю дни.
Я песни пишу для обычных людей: быть может, услышат они.
И в гости, как раньше, мне позвонив, зайдет к соседу сосед.
И выпив по рюмке и снова налив, сядут за мирный обед.
Но взрослые выпили и подрались, достали по револьверу.
И начался бой за красивую жизнь - кто-то забыл про веру.
И снова рай переполнен детьми - они отвечают за взрослых.
А взрослые, вроде, хотят быть людьми, но это без веры непросто.
When will it end? Paradise is full of children.
I want or do not want to - we can remain people.
They became strangers, but they were on "you", and this is all for a reason.
We are in general garden stomping flowers, arguing with foam at the mouth.
You can’t kill the other if it seems that he is wrong.
Not even everything is visible to the giraffe, even the highest giraffe.
His head is in the midst of heavenly bodies, but he sees a little:
Shoots, leaflets that ate, and not the lioness, which crept behind.
Perhaps I in vain blow in a pitch and do not count the days.
I write songs for ordinary people: maybe they will hear.
And to visit, as before, calling me, a neighbor will go to a neighbor.
And having drunk on a glass and pouring it again, they will sit down at a peaceful dinner.
But the adults drank and fought, took out a revolver.
And the battle began for a beautiful life - someone forgot about faith.
And again, paradise is full of children - they are responsible for adults.
And adults, it seems, want to be people, but it is not easy without faith.
