Видно, так заведено навеки —
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая —
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла:
Может быть, кому-нибудь другому
Ты его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до рассвета,
Он тебя расспрашивает сам,
Как смешного глупого поэта
Привела ты к чувственным стихам.
Ну и что ж! Пройдет и эта рана.
Только горько видеть жизни край.
В первый раз такого хулигана
Обманул проклятый попугай.
It’s clear that it’s forever established -
By thirty years old
Stronger, burnt cripples,
We keep in touch with life.
Honey, I'll be thirty soon
And the earth is sweeter to me every day.
That’s why my heart began to dream
That I burn with pink fire.
Kohl burn, burn so burning
And not without reason in lime blossom
I took out the ring from the parrot -
A sign that together we burn.
The gypsy put that ring on me.
Taking it off my hand, I gave it to you
And now that the barrel organ is sad
I can’t help but not shy.
In the head a swamp wandering whirlpool,
And there is frost and gloom in the heart:
Maybe someone else
Did you give it away with a laugh?
Maybe kissing before dawn
He asks you himself
Like a ridiculous stupid poet
You brought sensual verses.
Well then! This wound will pass.
Only bitterly see the edge of life.
For the first time such a bully
Deceived the damned parrot.
