Парашюты рванулись, приняли вес. Земля колыхнулась едва.
А внизу - дивизии "Эдельвейс" и "Мертвая Голова".
Автоматы выли, как суки в мороз, пистолеты били в упор.
И мертвое солнце на стропах берез мешало вести разговор.
И сказал господь: - Эй, ключари, отворите ворота в сад.
Даю команду от зари до зари в рай пропускать десант.-
И сказал господь: - Это ж Гошка летит, Благушинский атаман,
Череп пробит, парашют пробит, в крови его автомат.
Он врагам отомстил и лег у реки, уронив на камни висок.
И звезды гасли, как угольки, и падали на песок.
Он грешниц любил, а они его, и грешником был он сам,
Но где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант?
Так отдай же, Георгий, знамя свое, серебрянные стремена.
Пока этот парень держит копье, на свете стоит тишина.
И скачет лошадка, и стремя звенит, и счет потерялся дням.
И мирное солнце топочет в зенит подковкою по камням.
The parachutes rushed, accepted weight. The earth fluttered barely.
And below - the divisions "Edelweiss" and "Dead Head".
The machine guns howled like bitches in frost, pistols hit point blank.
And the dead sun in the slings of birch bircnes prevented the conversation.
And the Lord said: - Hey Klyuchari, open the gate to the garden.
I give a command from dawn to dawn to paradise to skip the landing.
And the Lord said: - This is Goshka flies, Blagushinsky chieftain,
The skull is pierced, the parachute is pierced, its machine gun is in the blood.
He took revenge on the enemies and lay down by the river, dropping the temple on the stones.
And the stars went out like coals, and fell on the sand.
He loved sinners, and they were him, and he himself was a sinner,
But where will you find one saint alone to go to the landing?
So give, George, your banner, silver stirrups.
While this guy holds a spear, there is silence in the world.
And the horse rings, and the stirrup rings, and the score was lost days.
And the peaceful sun is stomping into the zenith with a horseshoe over stones.
