Текст песни Сергей Садовников - Иосиф Бродский - Муха

I

Пока ты пела, осень наступила.
Лучина печку растопила.
Пока ты пела и летала,
похолодало.

Теперь ты медленно ползешь по глади
замызганной плиты, не глядя
туда, откуда ты взялась в апреле.
Теперь ты еле

передвигаешься. И ничего не стоит
убить тебя. Но, как историк,
смерть для которого скучней, чем мука,
я медлю, муха.

II

Пока ты пела и летала, листья
попадали. И легче литься
воде на землю, чтоб назад из лужи
воззриться вчуже.

А ты, видать, совсем ослепла. Можно
представить цвет крупинки мозга,
померкшей от твоей, брусчатке
сродни, сетчатки,

и содрогнуться. Но тебя, пожалуй,
устраивает дух лежалый
жилья, зеленых штор понурость.
Жизнь затянулась.

III

Ах, цокотуха, потерявши юркость,
ты выглядишь, как старый юнкерс,
как черный кадр документальный
эпохи дальней.

Не ты ли заполночь там то и дело
над люлькою моей гудела,
гонимая в оконной раме
прожекторами?

А нынче, милая, мой желтый ноготь
брюшко твое горазд потрогать,
и ты не вздрагиваешь от испуга,
жужжа, подруга.

IV

Пока ты пела, за окошком серость
усилилась. И дверь расселась
в пазах от сырости. И мерзнут пятки.
Мой дом в упадке.

Но не пленить тебя не пирамидой
фаянсовой давно не мытой
посуды в раковине, ни палаткой
сахары сладкой.

Тебе не до того. Тебе не
до мельхиоровой их дребедени;
с ней связываться -- себе дороже.
Мне, впрочем, тоже.

V

Как старомодны твои крылья, лапки!
В них чудится вуаль прабабки,
смешавшаяся с позавчерашней
французской башней --

-- век номер девятнадцать, словом.
Но, сравнивая с тем и овом
тебя, я обращаю в прибыль
твою погибель,

подталкивая ручкой подлой
тебя к бесплотной мысли, к полной
неосязаемости раньше срока.
Прости: жестоко.

VI

О чем ты грезишь? О своих избитых,
но не расчитанных никем орбитах?
О букве шестирукой, ради
тебя в тетради

расхристанной на месте плоском
кириллициным отголоском
единственным, чей цвет, бывало,
ты узнавала

и вспархивала. А теперь, слепая,
не реагируешь ты, уступая
плацдарм живым брюнеткам, женским
ужимкам, жестам.

VII

Пока ты пела и летала, птицы
отсюда отбыли. В ручьях плотицы
убавилось, и в рощах пусто.
Хрустит капуста

в полях от холода, хотя одета
по-зимнему. И бомбой где-то
будильник тикает, лицом не точен,
и взрыв просрочен.

А больше -- ничего не слышно.
Дома отбрасывают свет покрышно
обратно в облако. Трава пожухла.
Немного жутко.

VIII

И только двое нас теперь -- заразы
разносчиков. Микробы, фразы
равно способны поражать живое.
Нас только двое:

твое страшащееся смерти тельце,
мои, играющие в земледельца
с образованием, примерно восемь
пудов. Плюс осень.

Совсем испортилась твоя жужжалка!
Но времени себя не жалко
на нас растрачивать. Скажи спасибо,
что -- неспесиво,

IX

что совершенно небрезгливо, либо --
не чувствует, какая липа
ему подсовывается в виде вялых
больших и малых

пархатостей. Ты отлеталась.
Для времени, однако, старость
и молодость неразличимы.
Ему причины

и следствия чужды де-юре,
а данные в миниатюре
-- тем более. Как пальцам в спешке
-- орлы и решки.

X

Оно, пока ты там себе мелькала

I.

While you sang, the autumn came.
The stove melted the stove.
While you sang and flew,
frowned.

Now you slowly crawl down
Zamzannaya Plate, not looking
There, where did you come from in April.
Now you are barely

Move. And nothing worth
kill you. But, as a historian,
death for which is boring than flour,
I am a mellow, fly.

II.

While you sang and flew, leaves
hit. And it is easier to pour
water to the ground to back from the puddles
To appear.

And you see, completely blind. Can
present the color of the grain grain,
Forky from your blocking
Slice, retina,

And shudder. But you, perhaps,
Suit against the spirit of Lajal
housing, green curtains dullness.
Life was delayed.

III

Ah, cloak, losing one
You look like an old junker,
like black frame documentary
The epoch of the Far.

Aren't you check out there too
over the lulcho of my buzz
persecute
Spotlights?

And now, honey, my yellow nail
abdomen your hinds to touch
And you will not shiver from fright,
Juge, girlfriend.

IV

While you sang on the window of the gray
intensified. And the door of Russeckas
In the grooves from dampness. And the heels flaw.
My home is in decline.

But do not form you not a pyramid
faience long not soot
dishes in the sink nor a tent
Sugar sweet.

You are not before. Do not you
to the Melchiorovoy of their ding;
To bind to her - herself is more expensive.
I, however, too.

V.

How old-fashioned your wings, legs!
Prababki veil is mounted in them,
Mixed inquiem
French tower -

- century number nineteen, word.
But comparing with the same
you, I'm going to profit
Your destruction

pushing the handle with a grain
you to an infrequent thought, to full
ignorance ahead of time.
Sorry: brutally.

VI

What are you dreaming about? About your beaten
But not killed by anyone orbits?
About the letter hexa
You in the notebook

loose on the spot flat
Cyrillician echoes
The only one, whose color happened,
You learned

And jumped. And now, blind,
You do not react, yielding
Bridgeheads of live brunettes, female
Ugra, gestures.

VII

While you sang and flew, birds
From here left. In the streams of the dam
Divided, and in the groves is empty.
Cabbage crusts

in the fields from the cold, although dressed
Winter. And bomb somewhere
The alarm clock ticks, the face is not accurate,
And the explosion is overdue.

And more - nothing is heard.
Houses discarded the light covered
back to the cloud. Grass coughly.
A little terribly.

VIII.

And only two of us now - infection
Performers. Microbes, phrases
Equally can affect living things.
We are only two:

Your death suffered by Taurus,
My playing in the farmer
with education, approximately eight
Puddles. Plus autumn.

Most of your buzz!
But time is not a pity
It is waste upon us. Say thank you,
what is good

IX.

What is completely connected, or -
doesn't feel what lipa
It is applied in the form of sluggish
Large and small

Parity. You departed.
For time, however, old age
And youth is indistinguishable.
Reasons for him

and the investigation of the alien de jure,
and data in miniature
-- especially. How to fingers in a hurry
- Eagles and rivers.

X.

It is glorified there